Пара, в которой трое

Не Игорь Борисович придумал элементы, которые назывались «тройка», «скобка», «выкрюк», «крюк» и так далее, но он придумал, чтобы все они оказались размером в двадцать сантиметров, обычно их «рисовали» втрое меньше. Я сам умудрялся их делать в пределах пятнадцати-двадцати сантиметров. Крупный элемент неплохо смотрится. Фигура получалась красивая – судьям не приходилось на карачках ползать, разбираться (я сейчас вспоминаю времена, когда существовала «школа»). Подходишь, и элемент весь виден. Получался небольшой, но выпуклый монументализм.

Потом Москвин придумал скорость. Сейчас объясню, что это такое. Была такая известная австрийская фигуристка Беатрис Шуба, для нас теперь легенда. Говорили, что она перед каждой фигурой принимала наперсток коньяку. И пульс у нее – что в начале исполнения фигуры, что в конце – всегда был шестьдесят ударов, то есть внутри у нее – полное спокойствие, ее никак не «колотило». Но ездила она по льду, выписывая обязательные фигуры, как в замедленной съемке. Игорь Борисович придумал скоростные фигуры, то есть исполнение с набиранием скорости. Придумал он и много новых толчков, которые принципиально отличались от тех, что делали в мире. Без всяких скидок, он – истинный новатор в фигурном катании. На европейских и мировых чемпионатах в первом виде – обязательных фигурах – я занимал либо первую строчку, либо вторую. Всего же было шесть или семь фигур. Я знал, что, условно, после шести фигур я всегда буду лидером, но после фигуры, которая называется «петли», я могу оказаться пятнадцатым. Запросто слететь с первого на какое-нибудь …надцатое место. «Петли» мне никак не давались. Если все фигуры нормального размера, то «петли» очень маленькие. И если тебя начинает дергать, на большой фигуре твои нервы не так проявляются, еще возможно их спрятать, но на «петлях» уже все, происходит срыв. Все наши судьи плакали, когда я на эту фигуру только выходил.

Со «школой» с трудом справлялся и Юра Овчинников, но у него было неважное зрение, а для «школы» это имеет большое значение, потому что на льду ты буквально рисуешь… Самое важное, как толкаешься, – это первый след. А потом вторым, третьим, четвертым, пятым, шестым ты должен попасть в свой первый след, чтобы в финале фигура выглядела, как будто ее один раз конек нарисовал. Как только ты вторым, третьим, пятым следом куда-то от первого отъехал – это ошибка.

Все, о чем я сейчас рассказал, называлось «ледовая геометрия». В ней рисовали «восьмерки», «параграфы», другие фигуры – и все это достаточно муторная, занудная, кропотливая и сонная работа.

Но самое главное, «школа», как выяснилось, необходима и сейчас. Я с этим сталкиваюсь, когда ко мне в коллектив приходят спортсмены, уже выступавшие на больших турнирах, но обычно не владеющие коньком. На тех забытых фигурах ты учишься чувствовать свое тело начиная от кончика пальца на ноге и кончая кончиком уха. Настолько координация должна быть сконцентрирована на исполняемом элементе, что это можно сравнить с искусством канатоходца, держащего баланс на тросе: шаг направо, шаг налево – сходишь, следующий шаг – упадешь. Или, например, с работой яхтсменов, когда они чувствуют всеми фибрами души ветер, но чуть-чуть его потерял – и паруса упали. Когда молодые спортсмены приходят ко мне в театр и я им говорю, пусть по-жлобски: «Повернись на месте», – они не умеют этого делать, они же сейчас не изучают «школу». Ведь дорожки шагов разные, серпантины складываются из тех элементов, которые мы каждый день часами «рисовали». Для обучения культуре скольжения «школа» – идеальная наука.

Москвин показывал нам записи, как обязаловку выполнял американец Джон Питкевич. У меня до сих пор его катание перед глазами. Он показывал – у нас по-разному ее называют – перебежку, беговой шаг, или подсечку. Питкевич делал два толчка и от одного борта доезжал до второго. Я думаю, на такое были способны англичане Торвилл – Дин, да еще умела так делать Роднина вместе с Улановым и Зайцевым. Но это потому, что Жук учил их по тем же записям американца Питкевича, неведомо какими путями попавшим в Советский Союз. И крутил Москвин перед нами свои восьмимиллиметровые любительские пленки, заезженные чуть ли не до дыр, а мы по ним изучали премудрости «школы». Идеальное скольжение зависит не только от дара человеческого: в нем физика, динамика, много чистой науки. Знаменитая фраза «Упал – отжался» тоже имеет отношение к теме – на каждом шаге нужно отжаться. От каждого шага нужно получить максимум поступательной энергии. Москвин, нередко споря со мной и приводя какие-то доводы, садился на лед, вытаскивал из кармана ключи от квартиры и начинал мне рисовать векторы, куда уходит и как раскладывается сила.