Парадокс Тесея

Вот заломил. Пушкин и в самом деле ничего – Ленинградский фарфоровый завод, не битый (обычно первым отваливается перо), но конечная цена ему – полторы-две тысячи. Хотя ей-то это на руку.

– Вася, ты меня обманываешь, – с ласковой строгостью бабушки, решившей пожурить любимого внука, сказала Лидия Владимировна.

Вася устоял.

– Я же знаю, что вы перепродадите дороже, – заявил, насупившись.

Цель у Лидии Владимировны была другая, но привычка к торгу дала о себе знать. Ощущая приятное покалывание вдоль позвоночника, она глянула на брутального Васю с веселым вызовом.

– Давай за полторы.

Они препирались долго и со вкусом. Договариваться с Васей было все равно что в одиночку двигать книжный шкаф с полным собранием сочинений русских классиков, которых этот детина едва ли читал. Присмирев для вида, Лидия Владимировна сдалась.

– Ладно, Вася. Победил. Две восемьсот. Но докинь тогда еще эту, – она пренебрежительно ткнула пальцем в вожделенную статуэтку. – Бракованную.

– Че? В смысле?

– Посмотри, какие цвета тусклые. Брак окраски.

По соседству с яркой арлекинистой птичкой и белоликим поэтом девчушка, выполненная в фирменной приглушенной палитре испанского фарфорового дома, и впрямь смотрелась бледновато.

– Ну если так, берите. Дарю, – не верящий своему счастью Вася, похоже, решил проявить широту души (еще бы – впарить Пушкина почти за три тысячи, тем более такой оборотистой старушке). И газеток дал, завернуть.

Несмотря на ранний час выходного дня, на Удельной бойко, с матерком, шумела торговля. Первые продавцы, вроде Васи, приходят к шести – раскладывают несистемно скупленный по квартирам товар на земле или на шатких столиках в дальнем конце блошиного рынка, куда редко добирается случайный клиент. С семи утра, дребезжа рольставнями, открываются павильоны. Их арендаторы – кто с термосом чая, кто с напитком покрепче – заглядывают друг к другу в гости: обменяться сплетнями и заодно разведать, что новенького сосед выставил на витрину.

Лидия Владимировна прошла мимо очередного захламленного павильона. Перед ним, вперив отрешенный взгляд в пустоту, на утлом барочном стуле сидел трухлеватый дед и меланхолично крутил деревянными пальцами рычажок музыкальной шкатулки. Механизм, надрываясь и отчаянно фальшивя, испускал «К Элизе».

– Аркаша, взбодрись, – бросила ему Лидия Владимировна.

Тот шамкнул что-то приветственное. Ну хоть машинку свою тренькающую несносную отложил.

А вот дальше обосновалась крайне симпатичная пара. Из их отсека во все стороны разбегались зеленовато-голубые солнечные зайчики: казалось, что в каждый из сотни аптечных пузырьков и косметических флаконов, которыми были заставлены полки, налито жидкого света. Молодые ребята, переехавшие из Москвы, – вихрастый, востроносый, всегда небритый паренек в охотничьем комбинезоне и его смешливая спутница с озорной косынкой на волосах, то и дело поправлявшая темные очки-стрекозы (винтажный аксессуар был ей великоват), – скорее археологи, чем старьевщики. Они копали культурный слой: ворошили помойки и исследовали заброшенные дома в поисках артефактов. Находили в основном битые склянки, монеты, столовые приборы. Изредка им попадались действительно любопытные штуковины – только на прошлой неделе Олеся показала румяна двадцатых годов, обнаруженные в подвале, и даже, не дрогнув, обмахнула круглые щечки заплесневелой пуховкой.

К удовольствию Лидии Владимировны, на Удельной молодели и продавцы, и покупатели. Хипстеров не пугали ларьки китайского ширпотреба и вещевые ряды, которые требовалось преодолеть на пути в ретро-рай. С азартом завзятых коллекционеров в развалах барахла копошились стилисты, реквизиторы киносъемок, энтузиасты-реконструкторы, дизайнеры. Девчонки, например, обожали разбирать на украшения видавшие виды часы, причем некоторые понимали в них получше иных специалистов. Будут на пенсии тоже мотаться сюда, как она, по делам.

Собственно, дел-то на сегодня почти не осталось. Лидия Владимировна обошла угнанную из супермаркета тележку, доверху заполненную дохлыми противогазами с ребристыми хоботками. Только забрать у Ленки сардинницу для клиента. Удельная Ленка, ушлая дебелая баба – не самая приятная (откровенно говоря, невежественная), но товар через нее можно достать первосортный. И всех продавцов она знает наперечет. А главное, смогла побрататься с перекупщиками и великолепно осведомлена, кто в чем эксперт, у кого какая клиентура, в конечном счете приманила их к себе за комиссию, будто штатных агентов. Откажешься или нагреешь – в следующий раз предложит другому. Лидия Владимировна порой думала, что Ленка торгует не антиквариатом, а связями и вообще от профессионального сводничества балдеет больше, чем от старья.

Ленка тем временем орала в телефон:

– Альбом с марками! Да!.. Дядя способноплатежный… Четыреста тыщ, пошел снимать… Есть у тебя? А я уже сказала, что есть! Ты проверь там, что порванных и дырявых нет. Все, у меня тут Лидия Владимировна. Что ты телишься, неси, кому говорю!