Парадокс Тесея

– Кхм… Не буду отпираться. Раскусили. А теперь выносим аппаратуру и валим отсюда. Иначе продолжим выяснять отношения в отделении.

– Нельсона с Глебом забрали! – воскликнула (очень кстати) Лиля, которая отиралась у окна.

Кряхтя и отдуваясь, акционисты с невольным сообщником погрузили проектор в лифт, втиснулись сами. Охранник поторапливал – убирайтесь скорее, потом порядок наведу. В мыле доскакал по лестнице до первого этажа и подогнал платформу. После того как они совместными усилиями водрузили бандуру и накрыли ее брезентом, показал, где выход во двор.

– Ничего, – приговаривал, толкая на пару с Денисом тележку. – Если любит тебя девушка, она и так согласится. Без всякого видео. А с этой змеей, – смерил Киру враждебным взглядом, – не водись.

По совету вахтера они, вспугивая скрежетом голубей, вывезли оборудование из двора в переулок, а оттуда, сделав крюк через площадь, – на канал Грибоедова, примерно в трех кварталах от дома-призрака. Ночь окончательно затуманилась; сизоватая дымка ползла по свинцовой воде, курилась в пролете моста, заволакивала набережную. Город как бы распадался на элементы – висевшие отдельно от зданий вывески, парившие в пустоте дорожные знаки, тусклые вспышки окон, балконы, у которых почему-то отсутствовало дно, – и было уже непонятно, как эти части раньше между собой сочленялись. Тени акционистов, точно боясь преследования в разъятом пространстве, кружили и раздваивались под цепочкой фонарей. Впрочем, за девушками и молодым человеком в жилетах, попеременно катившими груженую платформу, совершенно никто не гнался.

Марш-бросок до Казначейской отнял последние силы, но предстояло еще поднять проектор в студию к Денису. В подъезде они кое-как за ремни сняли металлическую глыбу с платформы и притиснули Киру, зашедшую в лифт первой. Больше места не осталось. Древний подъемный механизм, бряцая, тронулся. Вдавленная аппаратурой в заднюю стенку изгаженной кабинки, Кира с отвращением ощущала, как пачкает спину многолетняя грязь. Аммиачной вонью невозможно было дышать, но и не дышать – тоже никак. Мерзотная расплата за нежелание тащиться по лестнице.

Зловонная будка тормознула. Дверцы, исписанные изощренным матом, разошлись. Лиля с Денисом, судя по звуку шагов, вошкались где-то этажом ниже. Кира попинала железную дуру, но она не сдвинулась ни на один сантиметр. Вдруг дверцы лифта с лязганьем сомкнулись – стесненная проектором Кира не успела их заблокировать – и проклятый шкаф поехал вниз.

Кто его вызвал, она так и не узнала. Когда лифт раскрылся, на площадке первого этажа мелькнула согбенная фигура, запахнутая в красную хламиду с капюшоном, и, пренеприятно улыбнувшись, пропала из виду.

* * *

Материалы получились отличные. Кира уже перекинула фотографии и видео на ноутбук. Теперь отбирала и на скорую руку обрабатывала лучшие, чтобы отправить их до утра новостному редактору и знакомым блогерам: урбанистам, дизайнерам и прочим стратегически отфильтрованным лидерам мнений. По хэштегу акции она нашла несколько постов с места событий – в основном от случайных очевидцев – но в два часа ночи немногие их заметят. Инфоповод должен начать работать, когда хипстеры откроют любимые медиа за чашечкой кофе. Там их будут поджидать тепленькие кадры – труп Ильича на фасаде, шокированные зеваки – и манифест партизан-реставраторов о запущенном Питере. Восторг. Оплошность с занавесом (то, что не содрали за один прием) смазала впечатление для зрителей, к сожалению, зато журналистам есть что написать о подвиге безымянного акциониста в оранжевом жилете. Глеб – герой.

Внутри разливалась сытная, как парное молоко, эйфория. Смогли. Сделали. Осмысление наступило только сейчас, когда Кира пролистала снимки. Было недосуг – в идиотской мелодраме с охранником, суматошных сборах и муторном, выжавшем всю энергию перемещении на Казначейскую. Последний пролет после лифта они перли проектор втроем на руках, как не сдохли – вопрос.

Кира отвлеклась от фоторедактора и потерла виски. По-видимому, успеху акции она радовалась в одиночку. Денис на отходняках доплелся до второго яруса и мешком свалился на кровать. Лиля мерила шагами студию, сжимая телефон так сильно, что у нее побелели костяшки. От Глеба с Нельсоном два с половиной часа не было вестей.

– Может, посидишь со мной, фотки выберешь? – предложила Кира, чтобы как-то ее переключить.

– Не хочу, – процедила Лиля, не размыкая челюстей.

Не хочет – не надо.

– Ты же понимаешь, что их там до утра могут продержать? А то и дольше?

– Значит, не присяду до утра, – огрызнулась она.

– Ребята были к этому готовы, помнишь? – завелась Кира. – Они знали, на что идут. Нельзя затевать акцию и бояться спецприемника.

Лилю понесло.

– Да тебе плевать на них! И на дело наше тоже! Кем угодно и чем угодно пожертвуешь во имя акции. Да ты просто… – она поперхнулась.

Сразу у трех телефонов в комнатке сработала вибрация.

Отписались. Едут.

У Лили покатились сердитые слезы. Кира соскочила с барного стула и обняла девчонку. Тщедушная, трепещущая, как синичка, та клюнулась мокрым носом куда-то в Кирину шею:

– Прости.