Парадокс Вигнера

Мирослава с удовольствием приступила к рассказу, она поведала, что главной крепостью Москвы является Кремль, где живёт царь-батюшка Грозный. Вокруг него раскинулся Китай-город, обнесённый деревянной крепостной стеной, где улицы вымощены брёвнами, по которым ездят телеги, экипажи вельмож и дворцовой прислуги. Часто скачут отряды стременных стрельцов, дабы сменить караул Кремля. В Китай-городе живёт разный люд — ремесленники, купцы, царские служащие и стрельцы, охраняющие царя. Там же выстроены торговые ряды, кабаки, где по Указу Ивана Грозного продают водку каждому желающему, наливая её из бутыли в глиняную кружку. За стеной Китай-города раскинулись многочисленные слободки, в которых проживают простолюдины. Девушка поведала о родительском деревянном тереме, в котором родилась и прожила всю жизнь, о маменьке и сестрах младших.

Кондратий слушал ее внимательно и не хотел признаваться в только что возникшим у него воспоминаниям чужой жизни в странном городе, совсем не похожим на ту Москву, о которой рассказывала Мирослава. У него вновь возникло видение-воспоминание, в котором он узнавал метро, железнодорожный и речной вокзалы, аэропорты. Но откуда он знал о том? Московское метро, кишащее пассажирами, казалось ему каким-то родным, будто он провёл там своё детство, аэропорт «Внуково», где приземляются и взлетают авиалайнеры, навевал тоску по дальним путешествиям. Причём парень понимал, что самолёты наполнены пассажирами, улетающими за тысячи километров. В этом видении, Кондратий ощущал себя, как будто вернулся в новую Москву из долгого путешествия. Как ни странно, это вспоминалось спокойно, как сон, не вызывая бурных эмоций.

— Москва превратиться спустя несколько столетий в каменный город-мешок! Кремль останется цитаделью власти, — наконец решился упомянуть о своих воспоминаниях Кондратий, удивившись новым словам, приходящим на ум, — люди будут ездить на личных автомобилях, метро, добираться в любой уголок Руси по железной дороге, летать в заморские страны на самолётах….

— Кондратушка, ты снова рассмешил меня, — засмеялась Мирослава, звонким и мелодичным переливом, — я ничего не поняла, что ты сказал, кроме как, люди будут летать и ездить по железной дороге! Смешно же, милый, где взять столько железа, чтобы вымостить им все дороги? У нас в Китай-городе на нашей улице бревна меняли в прошлом году, телеги не успевали возить их, чтобы вновь вымостить ими улицу…. А как летать люди научатся? Смешно же мне, милый мой Кондратушка!

— Ну, коль не веришь, моя прелесть, то сочти за шутку, — улыбнулся парень.

— Скажи мне милый, — вопрошала княжна, — ты грамоте и счёту обучен? Уж больно ты говоришь умно!

Неожиданно Кондратий увидел, как за его спиной по берегу Дона к их стоянке скачет группа всадников. Ночь была лунной и, пользуясь своей новой способностью видеть трёхмерным зрением, Кондратий, взглянул на них с высоты и примерно прикинул количество всадников — их было около сотни. По виду это были кочевники, которые вероятно давно шли за флотилией и отважились только ночью напасть на казаков.

— Мирославушка, тебе пора в каюту, — настороженно произнёс Кондратий, — я сейчас подниму тревогу, на нас скачут азиаты дикие.

— Так нет же никого, любимый! — ответила девушка, осматривая берег, но взволнованное выражение лица Кондратия в ярком лунном свете, заставило её подняться.

— Я говорил уже, что вижу теперь всё сверху, — серьёзно напомнил Кондратий, — и нужно будить атамана срочно, чтобы занять оборону. Ты, моя прелесть сиди в каюте и не высовывайся, битва будет нелёгкой, их около сотни всадников!

— Я разбужу брата своего, — пообещала Мирослава, — он у меня тоже храбрый. В поездке сюда Белояр доказал это, выскочил из кибитки и застрелил троих супостатов.

— Дозор, вы слышите меня? — громко крикнул Кондратий, — поднимайте атамана, трубите тревогу, но по-тихому! На нас скачут ногайцы!

— Щего ты крищишь, Кондрат? — отозвался с нижней палубы сонный голос, — ай приснилася щего?

— Быстро просыпайтесь хорьки! — повторил Кондратий, — не то атаману скажу, что спите в дозоре!

В ответ на нижней палубе послышались шум суеты, проснувшихся дозорных, их приглушенный разговор друг с другом. Казаки припали к борту струга и с удивлённым видом осматривали берег Дона. При ярком лунном свете он был пуст, и это вызывало их недоумение. Кондратий с Мирославой спустились на нижнюю палубу, и парень проводил княжну в её каюту. Дозорные казаки с улыбкой смотрели на атаманского сына, считая, что тот разыгрывает их.

— Кондрат, табе померещиласи? — спросил один из дозорных, — от такой красавы ет не мудряно! Мозга за мозгу закочить враз….

— Ты сейчас у меня выпросишь плети, Наум, — грозно предупредил Кондратий, — тебе сказано, буди атамана, времени в обрез!

Вскоре на палубе появился Черкашенин, ничего не понимая спросонья, смотрел на дозорных и сына строгим взглядом.

— Щего тута за суята, матрю вашу ясырскаю? — наконец спросил атаман.