Парадокс Вигнера

Поэтому атаман, закончив свою приветственную речь, поднял кубок с айраном, произнёс тост и выразил своё положительное отношение по успешной миссии Новосильцева. Но мнение атамана, это ещё не решение Круга, что выяснилось на следующий день на его сборе. Старики, коих каждого приглашали туда персонально, задавали всегда острые вопросы атаману, на которые тот должен был ответить. По результатам удовлетворённости стариков, у Круга складывалось определённое мнение, и те оказывали иногда давление на Круг, формируя правильное, на их взгляд решение. Каждый взрослый казак мог иметь свою точку зрения, выкрикивая при голосовании «Любо» или «Не любо». К полудню, когда Круг собрался, Черкашенин вновь выступил с короткой речью и представил старикам Новосильцева. Вопросы теперь следовало задавать ему.

И хитрый дипломат начал с подарков, присланных государем всея Руси. Он огласил, что Иван Грозный шлёт жалованье: деньги, сукно, селитру для пороха, свинец и надеется, что всё это будет постоянным, если Круг решит подчиняться указам государя российского и объединится во Всевеликое Войско Донское, дабы защищать её границы от крымских татар, турок и кочевников. По предварительной договорённости Новосильцева, с атаманом подготовленные для этой цели казаки понесли из трюмов двух стругов сопровождения тюки сукна, бочки с селитрой, катаный свинец для пуль. Новосильцев передал Черкашенину мешок с деньгами, и это делалось так, чтобы видели все.

После этого Новосильцев огласил указ и приветствие Ивана Грозного донским казакам. К удивлению посла, Круг молчал, без эмоций принимая царский дар. Никто не мог высказываться, пока своё мнение не скажут старики. А те с хитрым прищуром глаз ждали, когда вынос даров закончится и только после этого начали задавать вопросы. Первым это должен был делать самый возрастной старейшина Харлан Шадра, седобородый дед с байдиком в руке и взлохмаченной жидкой шевелюрой. Его первый голос никто не имел права опережать.

— Ну, коли ты посол царскай, — важно прокашливаясь, произнёс Харлан, — то доняси до няго нашу благодарению за прислатыя им сукно, сялитру и свянец. Гутарь яму: дак мол и эдак, казаки с Дону благодарствують, ет добро им завсегда нужная! Тольки не вразумею я князь, защем ето нам объединятися, мы и так вроде ба уместе усе?

— Вместе, но не все, — отвечал Новосильцев, — со слов Михаила Черкашенина, атамана вашего, многие станицы и юрты не хотят ему подчиняться, их атаманы не появляются даже на Кругу.

— Это откель царю-то известно? — удивился старейшина, — аль доносить яму хто об ентом?

— Царь знает это от хопёрских казаков, — уклончиво ответил Новосильцев, понимая, что ставит атамана в неудобное положение.

— Ну ет правда, твая князь, — согласился Харлан, — но как их объединяти-то прикажишь? Заставить силой не могём, не в наших правилах…. Казаки, на то и вольнаи….

— А силой и не требуется, — отвечал Новосильцев, — нужно донести им весточку, что московский царь Иван намерен регулярно присылать на Дон жалованье деньгой, сукном, порохом или селитрой, а равно и свинец, пищали готовые, железо для шашек взамен на службу ему и атаману вашему. Если не захотят, то пусть будут сами по себе — в одиночку от врага отбиваться.

— Дело гутаришь! — одобрил Харлан, — нам казакам порознь никак низя! Согласнаи мы с ентим объединениём. Нихай господа старики гутарят теперича, што думаить кажный?

Старики начали высказываться по этому поводу по очереди, согласно возрастной иерархии. Мнения были едины, казаки всегда стремились к объединению, а кое-кто и промолчал, давая понять, для него нет разницы, что скажут остальные.

— А не обманить казаков царь-то? — сомневался глуховатый старик Юхым.

— А разве обманул Иван Грозный донцов, когда за участие в походе на Казань обещал им весь Дон отдать? — вопросом отвечал Новосельцев, — даровал его сразу после взятия Казани в вечное владение!

— Ет правда твая, — согласился Юхым, — Дон наш и московитам нет выдачи отсель ни ядиного казака, штоба ён ни натворил….

Только после этого Черкашенин громогласно спросил у собравшихся — любо или нет им такое решение по объединению оставшихся одиночками станиц и юртов во Всевеликое Войско Донское.

— Любо! — хором отвечал Круг, — любо, атаман!

— Мож хто не согласнай? — спросил Черкашенин, — нихай гутарит тута, а не жане сваёй в курене!

— Я не согласнай! — отозвался казак средних лет Наум Филимонов, — щаго мы должные кажному кланятись, вести слати, прищимить сядло ихнюю жопу, сами прибягуть помошши просить. Ет на кой хрен нам вестовых рассылати? К хопёрским, терским, …к кому ишшо? Многа щести для ентих дурнев, кои сами думають от басрмана отбиватися…. Те, што на Хопре казакують, сами хотять объединятись, тольки не с нами, а с ногайцами…. А терцы енти с крымцами думають супротив азовцев выступить….

— Ну, хватить тута речи гутарить нескочаемыя, — прервал его атаман, — усе поняли — ты супротив! Хто ишшо? Поднимить руки!

Ещё несколько казаков подняли руки вверх, обозначая этим, что они против решения большинства.