Парадоксальные люди

Образ сверхъестественной гибкости Кейрис вспыхнул перед ним. Да, пришло время наказать Шея. Клятва Вора не позволяла ему убить психолога, но правосудие допускало и другие средства защиты, которые лучше всего применить на борту соляриона. Его преследователь, несомненно, рассчитывал схватить его здесь и почти наверняка не собирался рисковать этим августейшим укрытием в солярионе. Должно быть что-то другое.

Он медленно повернулся, мысленно готовясь к световому взрыву.

— Видите этот палец, Шей? Он держал указательный палец правой руки прямо посередине линии, соединяющей его глаза с глазами психолога.

Чисто рефлекторным движением зрачки Шея сфокусировались на его пальце. Затем его шея незаметно дернулась, когда узкий «х»-луч сине-белого света вырвался из глаз Алара в его глаза.

Следующие пять секунд покажут, была ли успешной азартная попытка Вора загипнотизировать чужой оптический сенсорный механизм чрезмерной стимуляцией.

— Я доктор Тэлбот из Института Тойнби, — быстро прошептал он. — Вы прибывший психиатр на станцию Солярион-9. Мы поднимемся на борт вместе. Когда мы подойдем к охранникам на трапе, скажите им, что все в порядке, и попросите их немедленно принести наше снаряжение. Шей моргнул, глядя на него.

Действительно ли это сработает? Было ли это слишком нелепо? Неужели он был безумно самоуверен?

Вор развернулся и быстро зашагал по направлению к трапу, и следящим за ним полицейским. Позади него послышался топот бегущих ног.

— Стой! — воскликнул Шей, поспешая за остальными четырьмя стражниками.

Алар нерешительно прикусил губу. Очевидно, он проиграл эту игру. Если Шей планировал убить его на пятне, он должен был попытаться прорваться мимо полицейских по трапу в солярион. В возникшей путанице может открыться путь к бегству. Несомненно, Майлз не станет покорно подчиняться насильственному вторжению Шея.

— Не трогайте этого человека! — крикнул Шей. — Это не тот.

Он сделал это.

— Ну, доктор Тэлбот, — хихикнул Шей, — каково мнение Тойнби о жизни в солярионе сегодня, двадцатого июля?

Алар отодвинулся от стола в личной столовой Шея и задумчиво погладил свою фальшивую бородку. Его улыбка слегка перекосилась. — Моя первая мысль, сэр, заключается в том, что с вашей стороны было очень великодушно, чтобы добровольно согласиться на столь рискованное обязательство.

Шей нахмурился, потом хихикнул. — Просто каприз в последнюю минуту. Первоначально я просто пытался связаться с одним парнем на лунной станции... Он издал озадаченный булькающий звук, явно подразумеваемый смех. — Но потом у меня появилось внезапное убеждение, что я должен попытаться помочь этим беднягам на Солярионе-9. И вот я здесь.

Алар покачал головой. — Вообще-то, граф, боюсь, им уже не помочь. Я пробыл здесь всего сорок восемь часов, но пришел к выводу, что шестидесятидневная смена в солярионе губит человека на всю жизнь. Он приходит свежим и здоровым. Он уходит безумным.

— Я согласен, доктор, но разве это ухудшение личности не имеет большего значения для Тойнбианцев?

— Вполне возможно, — рассудительно согласился Вор. — Но сначала давайте рассмотрим общество, состоящее примерно из тридцати душ, выброшенных из материнской культуры и запертых в солярионе. Огромные опасности угрожают со всех сторон. Если человек, наблюдающий за линиями Фраунгофера, не успеет вовремя заметить приближающийся кальциевый факул, чтобы предупредить пилота бокового двигателя — бах — станция погибает.

— Если аппарат, который препятствует солнечной радиации испарить станцию, непрерывно преобразуя излучение в мьюриум, затормозится на долю секунды — свист — и больше нет никакой станции. Или, скажем, грузовой корабль не появляется вовремя, и не увозит мьюриум из складских помещений, заставляя нас превратить мьюриум обратно в солнце — еще один взрыв.

— Или предположим, что наш метеоролог не замечает небольшого увеличения магнитной активности, и наше солнечное пятно вдруг решает увеличить себя в нашем направлении, свободно скользя к ядру Солнца. Или предположим, что антигравитационный двигатель, работающий на мьюриуме, выйдет из строя, и у нас не будет ничего, что удержит нас от двадцати семи «G» солнца. Или, пусть, система охлаждения выйдет из строя на десять минут…

— Вы же видите, граф Шей, какими должны быть нормальные люди, чтобы жить такой жизнью, по земным меркам — безумными. Безумие в таких условиях это полезный и логичный защитный механизм, бесценное и спасительное отступление от реальности.

— Пока экипаж не сделает эту корректировку — «ответ на вызов окружающей среды», как мы, Тойнбианцы, называем ее, у них мало шансов выжить. Воля к безумию в солнечном человеке так же жизненно важна, как неизбежность орошения в Шумере. Но, возможно, я посягаю на поле деятельности психолога.

Шей ухмыльнулся. — Хотя я не могу полностью согласиться с вами, доктор, все же у вас есть кое-что. Не скажете ли вы тогда, что смысл существования солярианского психиатра заключается в том, чтобы довести людей до безумия?