Параллельные (СИ)

Гелька сделала выбор в сторону мужа, которому явно было не на руку ссориться с Нечаевым. Не думаю, что Илья чем-то им угрожал или ставил условия, скорее уж Кеша просто не стал рисковать. Как говорится, проявил инициативу.

Костю я в итоге тоже попросила не приходить, объясняя это тем, что мне необходимо собраться с мыслями. И даже почти не соврала. В голове действительно был кавардак: Козырев был неотъемлемой частью всей этой истории, и видеть его было ничуть не проще, чем Илью.

Семья, работа, друзья, даже собственное тело… всё пошло прахом. Но как ни странно, отчаянья на этот раз не испытывала, как если бы оно умерло вместо меня на операционном столе. Мне даже врачам предъявить было нечего. Претензий к тому, что они нарушили мой отказ от хирургического вмешательства, я не имела. Бригада делала свою работу, и, по-моему, подчиниться угрозам Нечаева им даже было в… радость, ведь мало кому хочется смотреть, как умирает человек, которому ты точно знаешь, как помочь. Но тут рождался новый вопрос: «Почему Илье было так важно, чтобы я выжила?» Чувство вины? Ответственность? Страх? Или же ему было… не всё равно?

Именно об этом я размышляла, стоя у окна и разглядывая огни ночного города, когда дверь за моей спиной тихо отворилась.

Она смотрела на меня долго и пристально, до последнего не решаясь зайти в палату, так и держась за дверную ручку. А я всё не находила в себе сил обернуться, предпочитая рассматривать Карину в отражении оконного стекла.

Но первой отмерла всё же я.

— Чего тебе? — совсем не приветливо поинтересовалась я, отворачиваясь от окна и скрещивая руки на груди. Где-то глубоко в душе мне хотелось скандала, разборок, шума… чтобы я точно понимала, что Карина мой враг. Но она продолжала молчать.

За всё то время, что я её не видела, Павлова заметно изменилась: теперь она мало чем походила на девочку-студентку, превратившись в женщину. Не в смысле возраста, а в плане… жизненного опыта. Не было в её взгляде больше былого восхищения и наивности.

Карина была одета в джинсы и пуловер, в простоте которых читались вкус и приличная сумма денег, списанных с Нечаевской карты. Зато лицо было уставшим, если не замученным, и никакой макияж не смог скрыть тёмных кругов под глазами и какого-то общего… уныния. Как если бы из неё выжали все соки.

— Ты сюда молчать пришла? — изобразила я из себя хозяйку положения, хотя у самой нервы едва не вибрировали от волнения.

Она заторможенно покачала головой и, сделав шаг вперёд, прикрыла за собой дверь.

— Только не говори, что пришла завершить начатое, — закатила я глаза, специально провоцируя её на невесть что. Но Карина продолжала стоять на месте и смотреть на меня потухшим взглядом, чем нереально так бесила.

Она закусила губу, после чего резко выдохнула:

— Как же я тебя ненавидела все эти годы…

Не скажу, что услышанное сильно шокировало. Наверное, я всё же ожидала чего-то подобного, особенно после той злобы, с которой Карина пыталась оттаскать меня за волосы.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — ехидно отозвалась я, выразительно изогнув бровь. Стервозность — единственный доступный мне инструмент в этой борьбе.

Но Карина и не думала реагировать на мои слова, лишь устало покачала головой. К слову, особой ненависти в её словах я сейчас не слышала.

— Ты не представляешь, сколько раз я прокручивала в голове варианты, что было бы… не впади ты тогда в истерику, после которой Илья попросил меня уехать.

— И что, по-твоему, было бы? — не удержалась от вопроса. Вообще-то, разговаривать с Павловой в мои планы не входило, но искушение вдруг оказалось слишком велико: хоть как-то узнать правду о том, что произошло… Смешно, но я до сих пор не видела в ней соперницу. Это Илья для меня был предателем и сволочью, а Карина… лишь частью его грязного обмана, пшиком на моём пути. Высокомерно? Возможно. Но ненавидела я именно мужа, ненавидела и… страдала от того, что всё вышло именно так.

— Не знаю, — честно призналась она, — но иногда мне хочется верить, что если бы он был рядом, если бы он помог раньше… то и Егору бы досталась совсем иная судьба. И мой мальчик… мой чудесный мальчик жил бы самой обычной и счастливой жизнью.

Я задумалась, после чего спросила:

— Тогда… когда я сорвалась на тебя в приёмной, ты была уже… беременной?

Она коротко кивнула. А мне подумалось, что лучше бы она меня прикончила несколько недель назад, ведь получилось, что она забеременела Егором в тот же срок, что я потеряла своих сыновей. Когда они успели? До? После? Я не хотела думать об этом, но вопросы сами всплывали в голове, в который раз раздирая мне душу на части. Будто там ещё было что-то цело.

— Но я ещё не знала, — совсем тихо призналась она. — И он не знал.

— Мне не интересно, — резко прервала её, борясь с едва удержимым желанием заткнуть уши.

— Ты не понимаешь! — вдруг выкрикнула бывшая секретарша моего почти бывшего мужа. — Не понимаешь! Он всегда… всегда, при любых обстоятельствах, выбирал тебя.

А вот это вдруг прозвучало действительно смешно, и я растянула губы в истеричной улыбке: