Парашюты над Вислой

— Sie haben auf uns geschossen, Obergefreiter Krause, — он кивнул на одного из своих спутников, — wurde in den Arm geschossen. Mit Mühe ist es uns gelungen, uns von ihnen zu lösen…[128]

— Gut.Haben Sie auf Ihrem Weg Leute aus unserer divizion getroffen?[129]

Ефрейтор отрицательно покачал головой.

— Weiter im Süden gibt es überhaupt keine Abteilungen…[130]

Вот это новости. А Люблин?

— Aber verteidigt Lublin jemanden?[131]

Ефрейтор безнадежно махнул рукой.

— SS-Polizeiregiment, Sicherheitsbataillone und allerlei Hintermüll. Es würde mich nicht wundern, wenn Lublin schon bei den Russen ist…[132] — И добавил: — Rückkehr nach Warschau. — Помолчав секунду, вполголоса бросил: — Besser noch nach Berlin…[133]

Поблагодарив ефрейтора, Савушкин сел в свою машину, скомандовал Котёночкину «Zurück!» — и они запылили обратно в Минск-Мазовецкий. На окраине коего и держали военный совет.

— А зачем нам Гарволин? — Не унимался Котёночкин.

— А затем, Володя, что ближайший путь от Люблина до Варшавы — через Гарволин, и надо посмотреть, чем там немцы планируют встречать наших…У нас на руках подлинное предписание управления личного состава люфтваффе, со всеми подписями и печатями. Мы вольны искать свою дивизию хоть повседни напролёт, по всей Польше, до двадцать пятого июля. Грешно не воспользоваться такой возможностью…И вообще, не спорь со старшим по званию!

Котёночкин вздохнул и ответил:

— Есть не спорить с гауптманом… Поехали?

— Гони!

Действительно, странно, подумал Савушкин, отчего южнее брестского шоссе у немцев не наблюдается никаких войск? Вот они сейчас едут по дороге из Минска-Мазовецкого в Гарволин. Кругом — лес, польская чересполосица полей, межи, сады, домишки, народ в земле ковыряется… Как будто и нет никакой войны. Наши уже под Люблином, кавалерийские разъезды Первого Белорусского вон под Клушиным уже — а немцы даже не чешутся! Совсем, что ли, воевать разучились? Или… Чёрт! Да конечно!

Оперативный вакуум! Они создали южнее брестского шоссе и восточнее Вислы оперативную пустоту — намеренно не заняв её войсками! «Чудо на Висле»!

Всё правильно. Наши, заняв Люблин, пойдут на Варшаву — это диктуется логикой событий. Вот именно по этим лесам и полям. Бодро и энергично, каждый день наматывая на гусеницы по тридцать-сорок километров и почти не встречая сопротивления. И от этого вот Гарволина и Лукува повернут на северо-запад, к варшавскому предместью Прага. Подставив свой правый фланг… Так вот зачем немцы собирают бронетанковый кулак на правом берегу! И искать те пресловутые части СС, о которых говорила домработница дражайшего пана Хлебовского — надо НА СЕВЕРЕ! В районе Модлина!

Как же я сразу не догадался!

— Подъезжаем к Гарволину, товарищ капитан. Думаете там найти тех эсэсовцев, которые позавчера по мостам через Вислу пёрли?

Савушкин усмехнулся.

— В лучшем случае мы там найдём остатки — или, как немцы теперь это деликатно называют, «боевую группу» — какой-нибудь недобитой на Буге пехотной дивизии. Спорим?

Котёночкин пожал плечами.

— Что ставите?

— Свою финку.

— Тогда я — тот серебряный портсигар, что мне Некрасов подарил после Ореховки.

— Годиться! Тем более — ты не куришь, зачем он тебе…

— Ага. И вам финка без нужды, вы ведь командир, должны руководить, а не самолично немцев резать…

— Договорились!

Когда они въехали в Гарволин — выяснилось, что никто в этом споре не выиграл. Потому что в городке не было вообще никаких немецких частей…

Савушкин велел лейтенанту притормозить на площади у костёла, на которой сиротливо стоял грузовичок «адлер» с красными крестами на бортах — в здании на углу он заметил какое-то движение и решил выяснить, что тут вообще происходит. Его любопытство было вознаграждено — из подъезда прямо ему навстречу вышло трое немцев, из которых один был в обер-лейтенантском чине, правда, медицинской службы. Зер гут, подумал Савушкин, вот ты-то мне и нужен…

— Herr Oberleutnant, komm rauf.[134] — и на всякий случай представился: — Hauptmann Weidling, Panzerdivision "Hermann Göring".[135]

Реакция уже довольно пожилого обер-лейтенанта на слова Савушкина не просто его изумила, но повергла в шок. Немец схватил капитана за руки, что-то прокричал, начал трясти кисти Савушкина, а затем, упав на колени, принялся их целовать, радостно повторяя во весь голос: «Panzer, endlich panzer! Panzersoldatn! Herr, wie lange haben wir auf dich gewartet!»[136]

Сопровождавшие обер-лейтенанта солдаты отнюдь не бросились поднимать своего очевидно спятившего командира — они молча стояли рядом, но в их глазах Савушкин тоже прочёл радостный восторг от вида капитана. Да что случилось-то с этими зольдатами, в конце-то концов?