Парашюты над Вислой

Строганов, положив поверх листа бумаги шифроблокнот, принялся выводить колонки цифр. Савушкин, кивнув Котёночкину, по витой лестнице поднялся наверх.

— Вот что, Володя. Сидеть тут сиднем нам не получается. Сделаем так. Хлопцев переселим в ту еврейскую хату, о которой говорил Хлебовский, а сами завтра поедем на Охоту.

— На уток? — удивлённо переспросил Котёночкин.

— На медведей… На станцию Варшава-Охота. Куда нам и надлежит явиться…

— Так мы ж вроде решили дезертировать? Планировали ж отсидеться и потом, когда наши подойдут — через Вислу рвануть?

— Не. Не вытанцовывается у нас тут отпуск. Надо осмотреться на том берегу, глянуть, кого ещё немцы подтащили. У них ведь, по идее, войск на том берегу нет, все в Белоруссии сгинули. Отступать они не планируют. В Варшаве регулярных войск нет — в лучшем случае полицейские какие-нибудь части из инвалидов. А это всё значит — не одни наши с тобой однополчане на тот берег перебрасываются… Должны быть ещё войска. Не одним же «Германом Герингом» они будут Первый Белорусский останавливать…Неполная наша информация. Что на этом берегу твориться — мы более-менее в курсе, а вот что на том… Короче, придется отложить отпуск.

— Тогда зачем на Охоту? Давай сразу на ту сторону?

Савушкин подумал и ответил:

— Можно и так. Тут у немцев, я глажу, бардак, нахватались от поляков… Можно и сразу.

Тут из проёма дверей в притворе показалась голова Строганова.

— Товарищ капитан, готово. Куда передатчик волочь?

— Давай за мной, покажу.

Повозившись пару минут, они подключили передатчик к антенне — Строганов даже ахнул от чистоты канала и устойчивости сигнала — и, отправив шифровку в Центр, свернули шарманку. Надо было спешить — в шесть утра заканчивается комендантский час, надо к этому времени успеть собраться. Негоже заставлять ждать пана Чеслава…

Ксёндз постучал в калитку в десять минут седьмого. И чего человеку не спиться? — подумал Савушкин, и отодвинул засов.

— Я смотрю, вы уже готовы? — Савушкин молча кивнул. Пан Чеслав, оглядев разведчиков, продолжил: — Я пойду вперед, а вы за мной — метров за сто. Нас не должны бачить разом. У нужных ворот я оставлю ключи — вы зайдёте. Только чтобы незаметно…

Савушкин остановил уже собравшегося было идти ксендза.

— Пан Чеслав, мы хотим взять машину и съездить по своим делам. Сторож мне её отдаст?

Пан Хлебовский кивнул.

— Отдаст. — помолчав, добавил: — Но вам не надо никуда ехать. Хоть бы три дни.

— А почему? — спросил капитан.

— Через мосты сейчас идут войска. СС. Нужны специальные пропуска. У вас нет.

— Какие войска СС? — Про себя Савушкин подумал: «И почему своим ходом?» Железная ж дорога в полном распоряжении…

Ксёндз пожал плечами.

— Не знаю. Мне сказала моя работница, они живе в Рембертуве. Не можно. Эсэсманы заворачивают всех инных. Не можно через мосты.

— Пан Чеслав, что она ещё сказала? Поймите, нам это важно!

Ксёндз развёл руками.

— Старая баба… Говорит — машины, танки, пушки… СС. Не вермахт. Для старой бабы и это — уже много… — И виновато улыбнулся.

— Ну вот, видите… Нам надо на ту сторону. Мы должны знать, что это за части СС!

— Тогда хоть бы завтра. Не торопитесь, вы и завтра всё узнаете. Сегодня не можно…

— Хорошо. — Наконец, согласился Савушкин. И спросил, улыбнувшись: — Тогда пошли?

Дом, в котором они через полчаса оказались — принадлежал, судя по всему, довольно зажиточной семье. Водопровод, канализация — при этом всё работало! Не использовать такую удачу было бы уж совсем грешно — и Савушкин объявил парково-хозяйственный день. Разведчики, наконец, смогли вымыться, выстирать обмундирование, бельё, плащ-палатки, привести в порядок сапоги, почистить оружие… Весь день в доселе тихом и заброшенном доме в глубине одичавшего сада шла незаметная снаружи хозяйственная суета. Не то, чтобы Савушкин был таким уж ярым приверженцем чистоты и порядка — но ситуация требовала приведения подразделения в Божеский вид. Негоже военнослужащим люфтваффе щеголять по Варшаве в грязных пропотевших кителях и нечищеных сапогах. В конце концов, это просто подозрительно…

В половину шестого Строганов на пару с Костенко вышли в сад — радисту надо было отправить короткую телеграмму, что живы и новостей пока нет. Вернулись они весьма взволнованные и даже встревоженные.

— Товарищ капитан, в соседнем доме какое-то нездоровое движение! — доложил Савушкину старшина.

— В смысле?

— Какие-то люди таскают ящики, мешки и коробки. Мы с Женей засели в кустах малины, закинули антенну, и только он начал стучать ключом — как появились эти… С ящиками.

— И что?

— Ящики — армейские.

— Мало ли что в армейских ящиках можно таскать…

Костенко кивнул.

— Что угодно. Но мы с Женей минут пять за ними следили — один ящик упал и раскрылся.

— И что там?

— Винтовки. — Коротко и веско бросил Костенко.

В столовой повисла тишина. Вся группа настороженно смотрела на Савушкина. Что ж, пришло время ребятам узнать то, что поведал смершевцам Первого Белорусского тот гауптштурмфюрер из варшавского гестапо, что был взят в плен под Барановичами…