Парашюты над Вислой

— Dzisiaj wieczorem porucznik Zgorzelec z Armii Ludowej wraz ze swoim ludem udaje się na Stare Miasto. Możesz iść z nimi[153]. ^— Помолчав, добавил: — To są komuniści, z nimi znajdziesz wspólny język…[154]

Вариант. Тем более — Згожельца этого они уже знают… Годится!

— Пан капитан, мы согласны. Как мне найти поручика Згожельца?

Огнисты пожал плечами:

— Będzie tu za godzinę[155]. ^— И добавил: — Jeśli nie będzie więcej pytań — pójdę, tutaj moi chłopaki kłamią… W nocy schwytaliśmy magazyny na placu Wilsona.[156]

Ну хоть что-то они захватили… Савушкин вернулся к скамье, где его с нетерпением ждал старшина.

— Ну шо, товарищ капитан, принимают нас в бунтовщики?

— Принимают. Но не в это войско.

Костенко изумлённо спросил:

— А тогда в какое?

— Тут ещё есть Армия Людова, наши союзники, Красной армии, в смысле. Правда, я не знаю, каким они боком к восстанию, но сейчас подтянется поручик Згожелец, какой нас ночью на площади Инвалидов подобрал. Вот у него всё и узнаем. Капитан этот нас сватает в другой район, в Старе място. На юге, где с утра стрельба гремит.

Костенко философски изрёк:

— Нам хоть на юг, хоть на север — один чёрт, но лучше бы, конечно, на восток… — И продолжил впоголоса: — Товарищ капитан, а вам не кажется странным, что немцы — вот так легко отдали полякам Варшаву? В этом Жолибоже и стрельбы-то порядочной не было — а вон, на всех улицах бело-красные флаги вывешены… За Харьков, помните, как немцы держались? Зубами! Тех раненых в районе ХТЗ помните? Мне посейчас на душе гидко… Потери какие были? А тут хлопчики с пистолетиков постреляли чуток — и всё, дело в шляпе…

Савушкин пожал плечами.

— Ну, в этом районе немцам и не надо особо ничего, то, что им для войны потребно — они контролируют: цитадель, железную дорогу, мост через Вислу… Вон, там, куда нас сватают — слышишь, какая рубка идёт? Значит, там есть объекты, которые немцы зубами, как ты говоришь, держат… А Жолибож — это так, дачный район, его немцы и не планировали держать… О, вот и поручик Згожелец! — Савушкин тут же встал и двинулся навстречу рослому поляку, встреченному ими вчера ночью при весьма печальных обстоятельствах.

— Пан поручник, день добрый, вы меня помните?

Згожелец кивнул.

— Так, вы русски капитан и у вас ещо штере диверсанта.

Савушкин улыбнулся.

— Всё верно. Капитан Огнисты сказал, что я могу с вами поговорить.

— Добже. Я тераз зроблю свою працу, — и поручик указал на набитый чем-то мешок, который он держал в правой руке, — а потым мы поговорим. То пенчь минут…

Вскоре он вернулся.

— Цо вы хотите, пане капитане?

— Мы хотим вам помочь.

Поручик хмыкнул.

— То бардзо добже, але Армия Людова пока не воюе. Мы готовы, але лондонцы боятся, что мы сдадим Варшаву пану Сталину. — И саркастически улыбнулся.

Савушкин тяжело вздохнул.

— Пока нечего сдавать. Всё, что надо для войны — немцы контролируют плотно.

Згожелец кивнул.

— Так. АК тераз в эйфории, они думают, что Варшава у них в кармане. Но то помылка. Бардзо тяжка помылка… Мы уходим с Жолибожа, моя рота.

— Вот об этом я и хотел поговорить. Мы хотим идти с вами. Вы ведь будете воевать с немцами, так?

— Так. На Старувке. Чернякув. Нам нужны мосты, АК они не нужны.

— Возьмёте нас с собой?

Згожелец несколько секунд помолчал, а затем решительно кивнул.

— Так.

— Тогда куда нам прибыть?

— О усьмей… В восемь. На скшижованне Столечней и Войска Польскего. Нам тшеба бычь на Старувке, на улице Фрета, дом шестнадцать. До полночи.

Савушкин почесал затылок.

— Но между Жолибожем и Старым мястем — виадук и цитадель. На виадуке и в цитадели немцы.

Згожелец ухмыльнулся и кивнул.

— Так. Але пан капитан може не беспокоить себя. Мы пуйдем под виадукем…

— По канализационным трубам?

— В Варшаве говорят «каналам».

Савушкин вздохнул.

— Ну, по каналам, так по каналам… Тогда в восемь?

— Так.

— Патроны к автоматам и пистолетам у нас есть. Нам нужны патроны на русский калибр, для винтовки. Хотя бы штук триста.

Поручик небрежно махнул рукой.

— Найдём.

* * *

Сборы были недолги — всё имущество группы и так уже было упаковано в ранцы и мешки; единственной проблемой была немецкая форма. Брать? Не брать? Савушкин понимал, что кителя фуражки много места не займут, но вкупе с рацией это обмундирование может вызывать ненужные вопросы там, куда они идут. Не все повстанцы так доверчивы, как этот Згожелец… Могут найтись и те, кто попросит открыть ранцы. А там… А там — немецкие мундиры. Может получится очень неловко… А с другой стороны — а ну как это барахло вдруг понадобиться? Неизвестно, что им там Центр завтра надумает приказать. Гитлера в плен в лапсердаках пана Шульмана вряд ли получится взять… Ладно, берем с собой кителя и фуражки военнослужащих люфтваффе. Лишним не будет…