Парашюты над Вислой

Тут же из кузова выскочили Котёночкин с бойцами, из кабины второй машины — русский пленный. Поляк в кабине третьей, судя по всему, замешкался или не понял команды — тогда Савушкин, мгновенно выхватив пистолет, выстрелил в воздух и, убедившись, что поляк смотрит на него — быстро замахал пистолетом. Тот понял и тут же выскочил из кабины. Как оказалось — вовремя…

Из-за кромки леса километрах в трех на восток вынырнула девятка штумовиков. Ревя моторами, они на предельно низкой высоте — Савушкину показалось, что метрах в трех над его головой — прошли над полем и застывшими на дороге колоннами, тут же развернулись, вышли на дистанцию открытия огня — и мгновенно вся дорога превратилась в ад. Штурмовики выпустили ракеты и одновременно открыли огонь из пушек и пулемётов по беззащитным грузовикам. Грохот разрывов, треск пулемётов, рокот пушек, рёв моторов штурмовиков слились в единое целое — у Савушкина заложило уши и захотелось вжаться в землю так, чтобы ничего не выступало наверх. Вспыхнул один грузовик в головной колонне, потом сразу же — второй, затем позади машин разведчиков раздался утробно-гулкий тяжёлый взрыв, по лицу Савушкина пробежала волна тепла — видимо, попадание было в машину с боеприпасами…

Вдогонку штурмовикам застучали выстрелы — проснулась та батарея на опушке, которую они проехали десять минут назад. Замыкавшая строй пара штурмовиков тут же рванула вверх, метрах на пятистах развернулась через правое крыло и спикировала на позицию зенитчиков — обрушив на них огонь изо всех своих пушек и пулемётов. Подождав пять минут, Савушкин приподнялся на локтях, посмотрел назад — всё ясно: на месте батареи курилось вспаханное пулями и снарядами изрытое поле, валялись вверх колёсами зенитные пушки, плескались на ветру обрывки маскировочных сетей, а несколько номеров расчетов, поддерживая друг друга, ковыляли в сторону леса. Да-а-а, а когда-то служба в зенитной артиллерии считалась едва ли не синекурой, подумал Савушкин. Теперь это вроде противотанковой, как говорится, «прощай, Родина!»

Пара штурмовиков, уничтожившая зенитную батарею, развернувшись западнее шоссе, вернулась к месту побоища — уже не стреляя; видимо, у Илов кончились боеприпасы. Но напоследок они всё же отметились — по разбомбленным колоннам несколько очередей из своих крупнокалиберных пулеметов выпустили бортстрелки штурмовиков. Понятно, людям тоже охота пострелять…

Савушкин поднялся. Их три «блитца» остались целыми и невредимыми — чего нельзя было сказать о колоннах впереди и позади их грузовиков. Впрочем, ситуация оказалась не столь трагичной, как представлялась капитану ещё пять минут назад — разбитые снарядами и ракетами грузовики уже спихивались под откос, шоссе расчищалось от обломков, десятка полтора раненых уже перевязывались их товарищами, тут же, на обочине, несколько солдат рыли могилы для погибших. Вермахт пока ещё оставался вермахтом, несмотря ни на что…

— Все живы? — обратился Савушкин к своим.

Котёночкин кивнул.

— Все. И эти двое тоже вроде целы. Едем дальше?

— Едем. Некрасов, затор сможешь объехать?

Ефрейтор пожал плечами.

— А почему не объехать? Грунт твёрдый, трава, дёрн… Объедем!

— Тогда вперёд! — И, обернувшись к двум водителям остальных грузовиков, крикнул: — Mit dem Auto!

За те шесть часов, которые заняла у них дорога до Виланува, им пришлось вот так покидать машины ещё трижды — слава Богу, всё обошлось: самолёты пролетали мимо, видимо, у них были куда более важные цели. Но такая активность нашей авиации чрезвычайно взбодрила Савушкина и его ребят — ведь это значит, что мы снова владеем инициативой в небе, а значит — и на земле. Что не могло не радовать…

К трем часам они прибыли в Виланув. Выпрыгнувший из кузова Котёночкин подошёл к кабине и озабоченно спросил Савушкина:

— Товарищ капитан, будем получать? Или ну его к чертям, поедем дальше налегке?

— Ты что там в требованиях указал?

— Да как обычно. Консервы, крупы, картошку, овощи, масло… Шесть тонн брутто.

Савушкин почесал затылок.

— Перегружать машину опасно. Впереди у нас, можно сказать, сложный участок. С грузом можем не прорваться. С другой стороны — имея на борту продукты, ехать вроде как куда веселей. Давай так — грузим тушёнку и в этом роде, а картошку и овощи — ну их к чёрту. Сколько у тебя в требовании консервов и концентратов?

— Полторы тонны.

— В самый раз. Тонну грузим к нам, по четверти тонны — в остальные машины, загоняем грузовики на ночёвку, и как стемнеет — уходим на север. Поляка и Батищева с их «блитцами» оставляем здесь.

— Шлёпнут их немцы. Как пить дать.

Савушкин вздохнул.

— Не будут дураками — уцелеют. С нами у них больше шансов к апостолу Петру попасть, чем без нас. Всё, действуем так, как я сказал. Других вариантов у нас нет — самое позднее, через три дня нам адо быть на Жолибоже, а через пять дней — встречать гонца из Центра…

* * *