Парасомния

– Норман, я желаю девочке только добра, и, поверь, я к ней не притронусь, пока она не станет настоящей леди, тогда она всецело будет принадлежать мне, и я сделаю с ней все, что захочу.

– Сделки не будет, – Норман едва сдерживал нарастающий гнев. – Мы уходим.

Баро встал и стукнул тростью о каменный пол. Звук эхом прошелся по рядам, заставив всех прервать свое мычание. Выход из церкви перекрыл Эван, держа в руках револьвер.

– Я тут подумал, Норман, что твое согласие мне даже не требуется, – Баро с силой ударил тростью, – тем более что ты уже мертв!

От удара все спящие открыли глаза, в темноте кажущиеся черными. Их рты по- прежнему были открыты. Они уставились на Нормана и медленно поднимались. За мгновение до удара Гарп уже просчитал варианты и действовал по наиболее удачному, на его взгляд, сценарию. Он бросился в сторону выхода, увлекая за собой Нормана, чтобы тот тоже пришел в движение. Эван взвел курок и выстрелил.

Он бросился в сторону выхода, увлекая за собой Нормана, чтобы тот тоже пришел в движение. Эван взвел курок и выстрелил.

Пуля попала Гарпу в бедро, но скорость он не замедлил.

Спящие принялись сбиваться в кучки и шипеть, протягивая руки и стараясь схватить Нормана. Кому-то удалось оторвать от него пуговицу, другие вырвали клок волос. Несколько спящих перегородили дорогу, Гарп пробился через них локтем левой руки. От сильного выпада швы на шее разошлись, пустив струйку крови. Эван выстрелил еще раз и попал в правый бок. Второе ранение не сбило скорости Гарпа, он словно буйвол несся к выходу, сшибая спящих одной рукой и уверенно держа Нормана в правой.

Раздалось еще два выстрела. Оба попали в цель – в грудь. Гарп закашлял, но скорости не потерял. Освободив правую руку, он сжал ее в кулак, и когда Эван оказался на расстоянии удара, со всей силы врезал ему в челюсть. Раздался хруст, и Эван упал. Больше он не шевелился.

Гарп вновь схватил Нормана за шкирку и что было сил перебросил его вперед, так что тот отлетел к самой двери. Бросок пришелся как раз в тот момент, когда спящие бросились на них с разинутыми ртами, шипя и крича.

– Бегите, – крикнул Гарп, изо рта брызнула кровь.

Спящие бросились к нему, но он все еще стоял на своих ногах. Гарп старался обездвижить их, не причиняя сильных увечий. Острая боль вспыхнула в области икры. Кто-то откусил от него кусок. Следом несколько пальцев влезли ему в рот и дернули так, что порвали губу. Он не видел, откуда лезут руки и где впиваются в него зубы, но чувствовал, что его разрывают на куски. Он не видел Нормана, но надеялся на то, что тот уже покинул церковь.

По иронии один спящий – Гарп его узнал, он шил неплохие костюмы, – был на нем. Как и зубы портного, которые впились в шов на шее, разрывая его и высвобождая обильный поток крови. Гарп хотел ударить его левой, но рука быстро ослабела. Он упал на колени, спящие накрыли его с головой, продолжая издавать змеиные звуки.

В своей жизни Гарп пережил многое и всегда выходил победителем из схватки. Но не сейчас. Некоторые раны от укусов оказались достаточно глубоки, чтобы потеря крови ускорилась. Тело онемело и не слушалось и к тому же потеряло всякую чувствительность. Он видел, не чувствуя боли, как от него отрывают куски плоти. Это удивляло. Гарп поднял глаза вверх. Среди толпы беснующих людей, тех, с кем он жил долгое время рядом, он видел взгляд Баро. Перед тем как отключиться, он успел прочитать в них жалость.

Остатки Гарпа бросили к трупу инспектора в крипту церкви. Крысы, питавшиеся инспектором, вначале разбежались по щелям, а потом вернулись, любопытно обнюхивая своими носами новое блюдо к ужину. Эти два тела еще какое-то время служили кормом на куче мусора, пока волна, смывшая этот город, не забрала их с собой в море. И не упокоила их души.

10

Баро ударил тростью еще раз, и люди покорно вернулись за свои места, приняв позу для сна. Все выглядело так, как было до появления гостей. За исключением крови на лицах и руках людей, но не было в церкви человека или существа, которого это беспокоило.

Велес, прикладывая все силы, тащил Гарпа в подвал. Со стороны это выглядело как комичное выступления артиста бродячего цирка. Он пыхтел и кряхтел, постоянно поскальзывался на крови, но все же со своей задачей справлялся.

Когда тишина наступила в зале, Баро сел на свое кресло и громко обратился в темноту:

– Юноша, я рад вас видеть, как вам представление? Пришлось по душе?

Ману вышел из тени. Он до последнего момента думал, что о его присутствии никто не догадывается. Человек, сидящий на кресле на том месте, где обычно располагался алтарь, опасений не вызывал. И хотя именно Баро стал инициатором ужасной казни верного человека графа, он выглядел безобидно.

Ману чувствовал свое физическое преимущество. Раны на его теле затянулись, тело успело отдохнуть и набраться сил, потому в случае агрессии жертвой он явно не станет.