Паразиты сознания

Второй – "Фердинанд", двигался следом за подбитым и сейчас вынужден был объезжать его. Он развернулся на девяносто градусов и, подставив бок, пошёл в сторону, от горящего. Моя пуля ударила в один из траков. Миниснаряд не перебивал его, но повреждал и мощный двигатель танка сам рвал их. Бронемашина закрутилась на месте, размотала гусеницу и замерла, повернувшись задом к позициям. Следующий мой снаряд пробил слабую броню отсека двигателя: появился чёрный дым.

– Василь, горит, вражина! – закричал Петрусь.

Из люков полезли танкисты. Петрусь приложился к винтовке. Бил он хорошо: двое свалились, третий спрыгнул между перезарядами и спрятался под танком. Застучал его автомат, пули прошелестели над головами. Мы почувствовали движение воздуха от мелькнувшей смерти. В этот момент орудийный снаряд угодил под башню дымящегося "Фердинанда". Сильный взрыв отбросил её в сторону. Из-под него выскочил стрелявший в нас немец и, сдавив руками уши, закружился рядом с ним.

– Смотри, – я толкнул Петруся, – фрицу-то ой, как плохо! Контузило его. Помоги этой сволочи встретиться с предками!

Хлопнул выстрел – фашист упал.

– Молодец, Петрусь! Тебе бы снайпером быть.

Горело много бронированных чудовищ, атака гитлеровцев захлебнулась. Наступило затишье перед новым броском. И тут со стороны германцев появился мальчик и закричал: – Папочка, дядя Петрусь, не выглядывайте из воронки! Возле танка лежит раненый немец и держит наготове ружьё! Потерпите, он скоро умрёт.

Петрусь поднял на винтовке каску. Заработал автомат: две пули, сделав вмятины, с визгом, отрикошетили в сторону.

– Василёк, а как ты узнал, что фашист скоро откинется?

– Я многое понимаю, только не могу сказать. Да вы и не поймёте.

– Сынок, ну, почему ты такой бледненький? Тебя мама Алеся кормит? Что вы едите? В селе немцы есть?

– Нет, только два полицая. Мамка сажала бульбу: мы снедаем её. А ещё печёт драники из лебеды. Только соли нету.

– Сынок, у меня есть, бери!

– Не могу. Я же воздушный, потому и летаю….

К нам приполз комбат: – Молодцы, Белорусия, хвалю! Ловко вы их завалили! Представлю к награде!

Поговорив с нами, офицер ползком отправился дальше.

– Жалко дяденьку – убьют его скоро!

– Василёк, а ты откуда зн…? – Петрусь прикусил язык.

– А, как сделать, чтобы он остался жив? – спросил я малыша.

– Он пришёл в мир, чтобы умереть за других. Ему так надо было прожить свой век!

– Сынуля, ты говоришь такие непонятные вещи, словно взрослый. Сколько же тебе лет?

– Три месяца.

– Почему же ты такой большой?

– Ты, папочка, сказал такое! – не могу же я прийти к тебе, будучи грудным!

– Ах, сынок, сынок! Какой же ты необычный!

* * *

Однажды, уже в наступлении, войска отбили у гитлеровцев несколько разрушенных деревень. Пехотинцы стали зарываться в землю, ожидая контратаки. Мы облюбовали себе место за полуразрушенной стеной бревенчатого дома. Немцы находились от нас в нескольких сотнях метров. Перед самым наступлением появился Василёк и сразу начал выговаривать нам за то, что мы неправильно выбрали позицию.

– Уходите за другой дом. Сюда будет стрелять охотник за вашими жизнями. Здесь вы погибнете.

Пригибаясь, мы побежали за мальчиком. Он привёл к соседнему строению и уложил нас за руинами, но с противоположной стороны.

– Не высовывайтесь из-за стены: стрелок будет следить за вами….

И, действительно, когда мы принялись бить по наступающим танкам, пули, с характерным звуком, впивались в брёвна, на самом краю стены.

– Ай, да, дитёнок! – восхищался Петрусь. – Слышь, Василь. Если бы не твой сын, расшлёпал бы нас снайпер! И что мы такие глупые!

– А ты разве знал, откуда он палить начнёт?

Прошло несколько месяцев относительного затишья. Василёк не появлялся. Это означало: нашей жизни пока ничего не угрожало. Ожидалось наступление противника. Но вот поступил приказ: бронебойщикам выдвинуться за боевые позиции и встретить огнём танки, на подступе к укреплениям. Расчёты начали менять позиции. В этот момент появился Василёк и сразу же предупредил: – Папа, впереди в землю зарыты бомбы. Прямо идти нельзя. Ползите за мной, я вижу, где они спрятаны.

– Сынок, а, как же ты?

– Не бойся, они меня не чувствуют.

И Василёк пошёл. Шёл зигзагами, порой останавливался и указывал место, где нас поджидал коварный боеприпас. Справа раздался сильный взрыв. Это подорвался расчёт. Мы, трижды меняя направление, благополучно миновали опасность, и дошли до места, которое указал Василёк.

– Папочка, не оставляйте его, вы будете живы только здесь!

Сзади прогремело ещё несколько взрывов: подорвались три расчёта. Позиции бронебойщиков сильно ослабли.

Началась вражеская атака. Послышались редкие хлопки противотанковых ружей. "Панцер", по которому палил я, был как заговорённый и упрямо подходил всё ближе. Два раза он выстрелил из пушки. Снаряды пролетели выше и взорвались на заминированном участке. Странное дело: даже пулемёты, то били перед нами, вздымая брызги земли, то их пули свистели над головами!

…Броненосец двигался прямо на нас. И вдруг, от моего следующего выстрела, грохнул оглушительный взрыв. Башня вертикально взлетела вверх и бухнулась рядом.