Паразиты сознания

– Что с ним? – крикнул оглушённый Петрусь. – Похоже, он взорвался изнутри! Ты попал ему прямо в ствол, а там был снаряд. Он и рванул!

Недалеко от нас, загорелась ещё одна бронемашина. Остальные прошли через наши позиции и двинулись по минному полю. Противопехотные мины не причиняли им вреда. Но, иногда, после взрыва, у некоторых лопались гусеницы. Они тотчас становились мишенью для бронебойщиков и артиллерии, если она была. Сейчас истребители танков развернулись и начали стрелять по "Тиграм" и "Фердинандам" сзади. Мы с Петрусем подожгли двух. Одному я перебил гусеницу. На нашу позицию не упал ни один осколок. За это сражение мы были представлены к награде.

После боя явился Василёк. У меня было хорошее настроение, и я принялся шутить с мальчиком:

– Значится, говоришь, тебя зовут Василёк Василич!

– Да нет, папа, какой ты бестолковый! Васильком мамка кличет, а я – Василь Василич.

– Иди ко мне, Василь Василич, я тебя на руках подержу! Ой, до чего же мне это хочется! Сынок, подойди ко мне.

– Нельзя, папа, никак не можно!

Я проглотил комок слёзной обиды. Ну, как это стерпеть, пережить? Такой, невыносимо родной, маленький человечек, а приголубить нельзя! Разве можно вынести подобное? И кому надо, чтобы отношения отца с маленьким сынком были именно такими? Хорошо, что ещё говорить можно. Но это была нестерпимая мука. Иногда, глядя на сынка, мне хотелось завыть волком, так желалось полюбовать его и подержать на руках, притиснуть к себе! Где же высшая справедливость, наконец! – Василь опять всхлипнул.

…Всю войну прошёл Василёк вместе со мной. И всегда он появлялся в моменты смертельной опасности для отца. Десятки раз подсказывал в выборе позиций, проводил через минированные объекты, спасал от снайперов. Петрусь однажды сказал: – Эх, Василь. Сколько раз были бы мы убиты, если бы не твой Василёк – наш ангел-хранитель! Уму непостижимо!

Иногда, мы принимались считать количество случаев, в которых нас избавлял от смерти небесный мальчик. Последние несколько событий, произошедшие в конце войны, особенно поразили нас. Сотворились истории, в которых он повлиял даже на время и спас отца. Произошло вот что.

По снежной пороше я возвращался к своему месту от командира батальона. Вдруг послышался вой летящего снаряда. Бывалые солдаты по звуку определяют место возможного падения. Я понял, это "мой". Метнулся в ближайшую воронку и оказался рядом… с сыном.

– Беги, папа! – успел крикнуть Василёк. В это время, к нам в яму падает летевший снаряд. И тут произошло невероятное событие. Замерший от ужаса, я увидел, как от горячего боеприпаса начала подтаивать тонкая пороша снега, появился пар. Следом, по всему посланцу смерти засуетились тонкие, огненные полоски – снаряд разрывался. Всё происходило, как в замедленном фильме и мгновение затянулось в несколько секунд. Оцепеневший, я вновь услышал отчаянный вопль необычного сына: – Папочка, беги, скорей!

Встрепенувшись, краем глаза заметил, что фигурка малыша покраснела, а змейки стали гораздо шире. Под воздействием отчаянного крика, я мгновенно выскочил из воронки и упал рядом. Прогремел оглушительный взрыв. Из неё, воя и свистя, вырвались вверх осколки. Кинулся в яму – сынка не было. Я упал на дно и, обхватив руками голову, завыл. Меня кто-то шевельнул: рядом находился мой ангел. Но теперь он был красноватого оттенка. Не помня себя от избытка чувств, я кинулся к нему, но он остановил меня жестом руки и крикнул: – Иди к Петрусю, тата, здесь нельзя задерживаться!

Я, переполненный кипящими эмоциями, протянув руки, всё шёл к своему ненаглядному: – Сынок, ты живой! Как я рад! – твердил я. – Василёк, а почему ты, изменился? Тебе плохо? Я по лицу вижу, что нехорошо.

– Да, папочка, мне больно, я поранился. Но, главное, ты живой, любимый папа!

Услышав это, я кинулся к нему, но он дымком растворился в воздухе. Не помня себя, горько плача, я побрёл к Петрусю.

Второй подобный случай произошёл, когда батальон бронебойщиков, на нескольких автомобилях, перебрасывали на новые позиции. Я сидел в кабине полуторки и вёл нехитрый диалог с водителем. Внезапно, раздался рёв самолётных двигателей. Пара немецких истребителей, промчалась над колонной, поливая её огнём из орудий и пулемётов.

Неожиданно, рядом со мной, появился бледненький Василёк. Выражение его личика было встревоженным. Рот исказился в крике: – Папочка, закрой глаза!

Естественно, моментально я это сделать не мог. Нужно время для осознания опасности и начала действия. Но за это короткое время, я увидал то, чего не должен зрить, ни один простой смертный.

* * *