Парень без понедельника

– Отпусти! А не то я покончу с собой! Если я умру, все это будет кончено. Мне давно пора было это сделать! – заорала Ынсе, схватив окровавленный нож. Широкие и плоские пальцы отца тоже потянулись к рукояти.

Лицо Ынсе, перед расфокусированным взглядом которой замелькали воспоминания, было залито слезами.

Чжехи, стиравшая соус с ее губ. Которая бесстрашно противостояла такому типу, как Чо Дусок. Образ Чжехи, что читала книгу в автобусе и широко улыбалась, заявляя, что мечтает о том, чтобы стать правозащитницей, перекрыл воспоминания о залитой кровью отрезанной голове. Ынсе рыдала с искаженным лицом.

Воспоминания продолжали возвращаться.

Отец вышел из дома, сжимая в обеих руках оставшиеся черные пакеты, а затем вернулся, таща на спине какого-то молодого человека, находившегося без сознания. Это был Чжемин.

Отец обыскал его карманы. Вынув из одного телефон и кошелек, он обнаружил в другом написанное Ынсе письмо. Прочитав его, он резко вытащил отмывавшую залитый кровью пол ванной Ынсе и связал ее руки кабельной стяжкой. Сколько та ни спрашивала, в чем дело, он не проронил ни слова.

Затем он ненадолго ушел в свою комнату, но вскоре вернулся. Некоторое время спустя задняя дверь открылась, и внутрь начали заходить люди. Это были арендаторы других заведений торгового центра: мясной лавки, кафе-столовой, салона красоты, обувного магазина, куриного ресторанчика и борделя.

Может, оттого, что они только недавно проснулись, вид у них был несколько сонный, однако на всех была уличная одежда, поверх которой были надеты резиновые фартуки. На руках у них были резиновые перчатки.

– Кто это? – спросила хозяйка салона красоты, ткнув пальцем в подбородок Чжемина.

– Старший сын субдиакона Чхве.

Заговорил владелец мясной лавки:

– И что же он тут делает?

Отец сказал:

– Я тоже не знаю. Я его схватил, потому что он тут околачивался, как будто следил за нашим зданием.

Какое-то время они что-то негромко обсуждали. До Ынсе доносились лишь обрывки разговора: «Дьявол», «Сатана», «субдиакон Чхве», «старейшина». Когда кто-то из них периодически оборачивался, можно было заметить, что лица их были искажены от страха.

– Но по словам старейшины, она и Ынхёка может привести в чувство. Сказала, что ей уже случалось лечить гомосексуалов наложением рук. Нужно, чтобы она потом помогла твоему сыну, – шепотом сказал Ко Чжимёну владелец борделя.

Некоторое время спустя трое из собравшейся группы взяли бесчувственное тело Чжемина и вынесли через заднюю дверь.

– Давайте же помолимся.

Ко Чжимён опустился на колени и сложил руки для молитвы.

– Ынхёк, иди сюда и тоже сядь с нами, – сквозь открытую дверь ванной владелица куриного ресторанчика указала на место на влажной от крови плитке ванной.

– Давай скорее, – поторопила она.

Ынсе поднялась и сделала вид, что двигается в их сторону, но затем резко развернулась и бросилась к задней двери.

– Эй, Ынхёк убегает! – закричала хозяйка салона красоты и вскочила, чтобы догнать Ынсе. Дверь была совсем близко. Сердце колотилось в ушах.

– Стой, сукин сын! – заорал отец и вытянул руку. В тот момент, когда она коснулась затылка Ынсе, та успела открыть дверь и выскочить наружу. Задыхавшаяся от пропитавшего весь дом запаха крови, Ынсе жадно вдохнула свежий июньский воздух.

Но спустя пару мгновений рука отца ухватила ее за худую шею.

Судя по всему, они собирались провести некий религиозный обряд. Отец снял крест со стены ванной, перевернул и повесил вверх ногами. Увидев это, Ынсе содрогнулась всем телом. Перевернутый крест. Она никогда раньше не видела, чтобы отец молился перед перевернутым крестом. На таком повесили святого Петра, но позднее он стал символом Антихриста. Интересно, а они это знают? Это точно не был нормальный религиозный обряд.

Отец стянул с себя майку и надел наизнанку. То же самое проделали с верхней одеждой и две женщины: хозяйки куриного ресторанчика и салона красоты. Ынсе содрогнулась от того, что бог, которому они поклонялись, мог оказаться Дьяволом или Антихристом.

Ко Чжимён начал молитву.

– Сила, в которой мы сейчас нуждаемся, – это не прощение и не любовь. То, что нам нужно, – это мудрость, чтобы защитить Граждан Небесного царства от ухищрений Сатаны, что пытается выведать наши тайны. Дай же нам силу выстоять до тех пор, пока Ты не спустишься с небес, чтобы очистить землю от всего людского мусора, погрязшего в пороке. Кадешбарнеачреззеред. Кадешбарнеачреззеред! Сила, в которой мы сейчас нуждаемся, – это не прощение и не любовь. То, что нам нужно, – это мудрость, чтобы защитить Граждан Небесного царства от ухищрений Сатаны, что пытается выведать наши тайны. Дай же нам силу выстоять до тех пор, пока Ты не спустишься с небес, чтобы вычистить землю от всего людского мусора, погрязшего в пороке. Кадешбарнеачреззеред. Кадешбарнеачреззеред!

По мере того как они бесконечно повторяли и повторяли свою молитву, их речь ускорялась, а интонации становились выше. Слова сливались, будто молящиеся не прерывались, даже чтобы вздохнуть. От неровного дыхания и повторяющейся молитвы в пропахшей кровью ванной стало душно.