Парень из реалити-шоу (ЛП)

Похоже, я немного расстроил ее, но она улыбнулась:

– Она научила меня всему, что мне нужно. На этот раз я работаю одна. Так ты будешь хорошим мальчиком?

– Конечно, я буду хорошим.

Больше няня в тот раз ни с кем особенно не разговаривала. Режиссер и продюсер побеседовали с родителями и обещали вернуться на следующий день и начать готовиться к съемкам. Я ждал их с нетерпением. Когда все ушли, мама с папой усадили нас троих в кружок и пообещали, что мы все поедем в Диснейленд, если зрители увидят, что у нас все в порядке. На этих словах все посмотрели на меня. Лизи с папой улыбнулись и стали меня подбадривать. Мама с Ташей прищурились и нахмурились.

Вечером, когда я чистил зубы, в мою ванную вошла Таша, толкнула меня спиной в стену и положила мне руку на горло. Я так испугался, что проглотил порцию зубной пасты.

– Я всю жизнь мечтала поехать в Диснейленд, – заговорила Таша. – Весь класс там уже бывал. Если ты все испортишь, я тебя убью.

Той ночью я не мог заснуть. Слишком много думал о том, что обещал няне с роскошной прической, и о том, что Таша меня убьет. Я часами прокручивал в голове эти мысли. А потом вдруг понял, что не хочу ездить в Диснейленд вместе с Ташей. В итоге в два часа утра я встал, прокрался в ее спальню, взял игрушечную повозку Золушки и хорошенько туда нагадил. Утром, не сказав никому ни слова, мама выбросила лошадь, повозку и ее содержимое в мусор. К девяти утра, когда приехала съемочная группа, она уже успела сходить в игрушечный магазин и купить новую повозку.

========== 20. ==========

Я обнимаю бутылку с кетчупом. Всем остальным кажется, что я просто наполняю контейнеры с приправами. Но мысленно я проживаю Джердень, и там я обнимаю огромную заводскую бутылку кетчупа, которая на самом деле оказывается безымянной хоккейной дамой, которой на меня не плевать. Она нужна мне. Я хочу разыскать ее после следующего хоккейного матча и попроситься зайти на ужин. В ее доме никто не скажет, что я не по девочкам, только потому, что мне не нравится завтракать под звуки половой жизни моей сестры. Там никто не будет пытаться перекрыть мне кислород. И в ее семье никто уж наверняка не охотится за последними каплями увлажнителя.

Мне как-то удается наполнить все контейнеры и не пролить ни капли. Мне как-то удается не раствориться в воздухе. Мне как-то удается не умереть на месте от стыда. Вообще, это может случиться в любой момент. Я могу стать первым в мире человеком, который умер со стыда… если раньше не придут копы и не арестуют меня за то, что я укусил Ташу.

В моей голове возникает очень постыдная сцена в суде: мама сидит в секторе пострадавших, папа неловко стоит в проходе, в секторе обвиняемого никто не сидит. Лизи узнает, что я в тюрьме, только когда я пишу ей письмо. «Почему ты не звонила?» – пишу я.

Я возвращаюсь к киоску и бочком крадусь к седьмому окошку. Девушка из первого окошка улыбается мне, я улыбаюсь в ответ и вдруг ощущаю себя полным идиотом. «Ну серьезно, Джеральд, неужели ты способен понравиться красивой девушке?»

Субботнее цирковое представление. Куча маленьких детей и их родители, слишком сильно держащие их за ручки. Маленькие дети с родителями, которые вообще не держат их за руки. Повсюду маленькие дети – орут, плачут, визжат и смеются. Я замечаю одну девочку. У нее очень чистый смех, похожий на электричество. Хотел бы я подключиться к нему и стать ее смехом. Я смотрю, как ее щечки превращаются в прекрасные круглые сливы. Ее волосы стянуты в поросячьи хвостики, в руках у нее мягкая игрушка с нашей символикой. По девочке видно, что она еще не видела ничего плохого. Никто не веселился за ее счет. Она ничего не знает, кроме любви.

– Крендель.

Я поднимаю руку и вижу какого-то парня. В костюме. Маленького роста. Он говорит так, как будто я автомат. Как будто я репликатор из «Стар Трека».

– Крендель, – повторяет парень.

Я сверлю его взглядом. Мне хочется выдать что-нибудь ехидное из арсенала ТелеТёти: «Да, крендель – это существительное. Отлично».

– Ты глухой? – спрашивает он.

Я продолжаю сверлить его взглядом. Я думаю о тюрьме. Потом – о Роджере и обо всех приемах, которым он меня научил. «Нельзя требовать, чтобы все умели себя вести. Но можно надеяться. Можно желать этого». Я смотрю на парня в костюме и желаю ему научиться себя вести.

– Крендель? – он разводит руками, в отчаянии от того, что я не спешу тащить ему крендель. Я смотрю на его протянутые руки и вспоминаю одну из любимых фраз папы: «Желания – в одну руку, дерьмо – в другую. Посмотрим, что раньше упадет».