Парень из реалити-шоу (ЛП)

Теперь, когда я отвожу Ханну в школу, мое утро начинается раньше и пахнет ягодами. Нужно быть в школе к восьми, но я забираю ее в четверть восьмого, чтобы провести немного времени вдвоем. Она стоит у самого конца подъездной дороги, и мы едем задворками.

– С днем рождения! – говорит она.

– Спасибо. Что подаришь?

– Мне нравится твоя рубашка.

– Спасибо.

С тех пор, как я отвожу Ханну в школу, мое утро начинается раньше и пахнет ягодами. Занятия начинаются в восемь, но я заезжаю за ней в 7:15, чтобы у нас было немножко времени наедине. Она встречает меня в конце подъездной дороги, и мы едем кружными путями.

– С днем рождения! – говорит она.

– Спасибо, – отвечаю я. – Что подаришь?

– Классная рубашка.

– Спасибо. Купил на выходных в торговом центре.

– Смотрится сексуально.

– Хватит! – умоляю я.

– Точно. Теперь вспомнила, есть же пятое правило.

С этими словами она кладет ладонь мне на ногу. У самого колена, но я все равно завожусь. Она начала так делать через два дня после того, как отмыла надпись «МУДАК».

– Знаешь, что мне в тебе нравится? – спрашивает Ханна. Я не отвечаю. – Ты загадка, Джеральд. Большую часть времени я понятия не имею, о чем ты думаешь, не знаю даже, когда ты здесь, а когда нет.

– Я здесь, – отвечаю я. – Я за рулем.

– Но мне нравится твоя загадочность, – продолжает Ханна. – Вот, например… я дочь мусорщика, все это знают и меня легко узнают. При виде меня люди думают о мусоре. Им незачем заговаривать со мной, если, конечно, они не разбили машину и не ищут пассажирскую дверь он «хонды» 2001 года, понимаешь?

Я тихонько хмыкаю: она как будто забыла, что я Срун Джеральд. При виде меня люди думают о дерьме.

– Вот видишь, и снова. Ты сейчас о чем-то подумал, но не сказа этого вслух. Человек-загадка.

– Я просто веду машину. Нам надо в школу, не забывай.

– Давай прогуляем!

– Школу?

– И работу тоже. Фиг ли нет? Давай на день куда-нибудь исчезнем и займемся чем-нибудь крутым.

– Например:

– Не знаю. Махнем в Филадельфию? Всего два часа ехать. Мы можем погулять под руку, глянуть какой-нибудь артхаусный фильм… Купить на улице хот-догов.

– Звучит заманчиво, – признаюсь я. Потом вспоминаю совет психолога Белоснежки из Джердня. – Но мне правда нужно в школу.

– Теряешь свою загадочность.

– Сейчас мне нужно сосредоточиться на учебе.

– Ничего менее сексуального в жизни не слышала!

Я вздыхаю:

– Можно вопрос?

– Ну?

– Почему тебе так приспичило отсюда сбежать? Я понимаю, что ты дочь мусорщика и все дела, но что в этом такого?

– Что такого? – повторяет она. – Слушай, я настоящая Золушка. Я готовлю. Я убираю. Я стираю. Я выскребаю сраную плесень между плитками в душе. Я все время убираю какое-нибудь дерьмо. Их дерьмо. Мне в буквальном смысле приходилось убирать их дерьмо. Это отвратительно. – Она отчаянно жестикулирует. – До кучи, я еще работаю, и мне приходится терпеть чокнутых фанатов хоккея, а еще я учусь с кучей придурков. Ну серьезно, зачем мне такая жизнь?

– Прости.

– Да ладно. Просто хреновый период в жизни. Когда Рональд вернется, станет лучше. – Рональд – это ее брат. Который в Афганистане.

– Чем лучше? – спрашиваю я.

– Ну, если, конечно, он вернется е ногами вперед, мама может снова оторвать задницу от дивана. Это уже кое-что.

Остаток дороги до школы мы молчим. Это уютное праздничное молчание. Любование видом из окна. Попытки не думать о боли в, возможно, неделю как сломанных ребрах. Когда мы въезжаем на парковку и паркуемся на моем месте, она расстегивает рюкзак и достает оттуда маленькую, красиво упакованную коробочку размером с CD-диск и маленькую открытку.

– Откроешь, когда я уйду, – командует она, застегивает рюкзак, выходит из машины и идет в школу.

Первым я открываю подарок. Это CD-диск с очень крутой обложкой, на которой написано: «Песни, которые напоминают мне о Джеральде – Дочь Мусорщика». Сейчас у меня явно не хватит времени все послушать, поэтому я кладу диск в отделение для перчаток и берусь за открытку. Ее крошечные безупречные буковки – она, наверно, много лет пишет в той книжечке – покрывают всю внутреннюю сторону открытки, и я понимаю, что прочесть ее тоже не успеваю. Но, закрывая открытку, я зацепляюсь глазом за несколько слов. Они стоят в правом нижнем углу. Что-то в них кажется мне знакомым. Я разбираю их даже ее крошечными безупречными буковками. Потом я закрываю открытку и кладу ее к диску.

За обедом она, похоже, смущается:

– Привет.

– Привет.

Мы раскладываемся вокруг столика, и она высыпает на стол свой мешок с едой. Два батончика «Кит-кат», кучка арахиса в скорлупе, леденец и палочка вяленого мяса. Я высыпаю свой и тут же сгораю со стыда. Мама завернула всю еду в подарочную оберточную бумагу. Еще она перевязала сандвич ленточкой с бабочкой, и вместо сандвича у меня сегодня ролл, то есть он вдвое больше обычного.

– Прелесть! – восхищается Ханна.