Парень из реалити-шоу (ЛП)

Надеюсь, вы помните, как весело нам бывало вместе. Вчера вечером я играл с пятилетним мальчиком и вспомнил, как мне самому было пять и как это было круто, потому что, когда никто не гоняется за тобой и не пытается тебя убить, мир превращается в огромный парк развлечений. Я тоже умел веселиться и веселить других, но вы вырезали это из шоу.

В прошлом месяце одна женщина узнала меня. Она обняла меня и сказала, что, посмотрев ваше шоу, она хотела забрать меня из моего дома и позаботиться обо мне. Я ответил, что было бы круто, но теперь все хорошо.

Поэтому я и пишу вам. Теперь я достаточно взрослый, чтобы сбежать из города, где все верят в то, что им показали, и слишком тупые, чтобы докопаться до правды. ТелеТётя, как вы думаете, почему они такие? Им что, нравилось смотреть на мои страдания, просто потому что страдания маленького мальчика это прикольно? Или они хотели отвлечься от собственных страданий? Или они просто кретины и любят злорадствовать?

Мы ведь страдали. Мы с Лизи говорили вам. Вы спросили, и мы сказали.

И даже несмотря на то, что вы все знали и ничего не сделали, у меня все в порядке. И я хочу, чтобы вы знали: я надеюсь, у вас тоже все в порядке.

Искренне ваш,

Джеральд Фауст»

Пока я писал, Ханна позвонила маме. Она вышла на улицу, бродила туда-сюда и разговаривала. Ее мама попросила ее тетю о помощи – в том числе с поиском хороших врачей: психика матери Ханны разрушается все сильнее. Тетя навела справки и говорит, что что-нибудь придумает. Мама Ханны больше не будет присылать ей по сотне безумных сообщений в день.

Я звоню папе, не отходя от Ханны. Она слышит:

– Да. Хорошо. Вот как? Ясно. Наверно. Да, я бы так и сделал. А ты? Ты что, доволен? Думаю, она просто не хотела в это лезть. Не волнуйся, вы с ней еще поговорите. Напомни, какой сегодня день? Думаю, если сегодня выедем, то к четвергу. Спасибо.

Когда я вешаю трубку, Ханна явно хочет услышать, о чем мы говорили, но я обнимаю:

– Я обещал Джо-младшему сходить с ним в сарай. Через час вернусь.

– Мы правда сегодня уезжаем? Ты же обещал отцу?

– Если хочешь, уедем. Если не хочешь, останемся. Мы можем делать все, что захотим.

========== 59. ==========

– Просто прыгай, – наставляет Джо-младший, – и держись за перекладину.

Он сидит на стуле на крае импровизированной сцены. В десяти метрах подо мной. Я стою на крошечном выступе и сжимаю в руках перекладину. Руки потеют. Я цепляю перекладину за крючок и в пятый раз опускаю руки в мел.

– Смелее! – подбадривает Джо. – Внизу сетка. Тебе нечего бояться.

Я закрываю глаза и представляю, что с другой стороны стоит Лизи. Я обещаю себе порцию мороженого. Любого вкуса. Нужно только прыгнуть. Руки снова вспотели, я снова цепляю перекладину и сую руки в мел. И потом еще раза четыре. Джо-младший запускает в телефоне какую-то игру и перестает обращать на меня внимание. Отсюда и он, и его стул кажутся очень маленькими. Его телефон кажется размером с муравья, а он сам – размером с крупного паука. Сетка висит где-то очень далеко.

Я осматриваю свои руки – они покрыты толстым слоем меловой пыли, но не трясутся. На другом конце сцены расположен такой же выступ, как мой, и я вижу там Белоснежку с синей птицей. Она тоже кажется маленькой, но все же побольше Джо-младшего и его телефона. Я ее выдумал, ее не существует. Она просто изображение, которое я себе представляю. Я сажусь на выступ и думаю. Я разговариваю с кем-то у себя в голове. О том, чтобы никогда больше не видеть Ташу, потому что я этого требую. «Я требую никогда больше не видеть Ташу».

«У Таши винтика в голове не хватает, и никто не знал, что с ней делать, поэтому они скрывали ото всех этот винтик и расшатывали его еще больше, пока не оказались у него в подчинении».

Мне жаль, что так вышло. Жаль себя и Лизи. Жаль отца. Даже маму. Даже, может, немного жаль Ташу, у которой винтика в голове не хватает. Мне жаль всех, кто пострадал. Потом разговор в моей голове переходит на Ханну. На то, что она изменила мою жизнь. До нее никому в голову не пришло бы меня любить. Я был слишком злым. Слишком жестоким. У меня было слишком плохое прошлое и слишком безнадежное будущее. Никто не говорил этого вслух, но все об этом думали: «Напишешь мне из тюрьмы?» Но Ханна все изменила.

Я рассматриваю сетку, а потом Джо-младшего, который время от времени поднимает голову, чтобы проверить, не встал ли я, и возвращается к телефону. Я перевожу взгляд на образ Белоснежки, но от нее осталась только синяя птица. Если бы она могла говорить, она сказала бы, что видит она. Кучку цыплячьего дерьма.

Я встаю, в последний раз опускаю руки в мел, хватаюсь за перекладину – и прыгаю. Одним движением. За долю секунды. Точно так же, как сбежал из дома. Принял решение. Совершил действие. Не раздумывал. Не получал предписаний врача. Просто встал, схватился и прыгнул.