Паренек из Уайтчепела

– Тревога ложная, как пить дать, – произнес он. – Я такое много раз видел. Пальцы покойника, раздуваясь, натягивают веревку, и колокольчик трезвонит сам по себе. Бьюсь об заклад, и сейчас что-то подобное… Эх, беда одна, столько усилий, да зазря всё! – посетовал он.

Тодд только-только хотел возразить, что пальцы конкретно этой покойницы никак не могли раздуться так быстро, что её схоронили только вот-вот, не прошло даже суток, но что-то кольнуло его в основание шеи... Словно пчела укусила. Или воткнулся железный гвоздь... Он хотел было приподнять руку и смахнуть несносное насекомое, однако так и не успел этого сделать: темнота поглотила его, словно захлопнулась крышка безопасного гроба.

Джек шагал по Фленнаган-стрит к Ислингтону, вдыхая такие привычные, но одновременно подзабытые запахи большого города.

Фабричный смог.

Смрад мочи, крови и разложения со стороны кожевенных мастерских.

Зловоние Темзы с нотками прогорклого масла, доносившегося от ларьков уличных торговцев.

Лондон не благоухал розами, подобно цветущей провинции... Но именно запахи помогали парнишке ощутить себя дома, на своем месте. Казалось, он вернулся из ссылки, на которую сам же себя и обрек...

– Молодой джентльмен, не проходите мимо! – зазывал его улыбавшийся торговец, указывая на разложенный на прилавке товар. – Лучший йоркширский пудинг во всем королевстве. Гарантирую!

Джек запустил руку в карман и нащупал монету. Есть не хотелось, но само обращение «молодой джентльмен» приятно польстило его самолюбию, захотелось отблагодарить подхалима. Тем более, Джек действительно был неплохо одет: отлично скроенный и подогнанный по фигуре костюм, сидел на нем как влитой, а шляпа-котелок на заказ впервые была его личной, не ношеной прежде кем-то другим. Таким образом Джек ощущал себя почти франтом. Джентльменом… Почему бы и нет?

Это все мистер Баррет подсуетился: сказал, что его личный помощник должен выглядеть презентабельно, и отвез Джека к портному на Харли-стрит. Джеку было очень неловко стоять истуканом, позволяя вёрткому старикашке обмерять каждую пядь своего тела, тыкать иголками и сдабривать все эти действия подобострастными похвалами своей «статной, красивой фигуре». Мол, портной никогда еще не встречал такого ладного джентльмена, не беря, конечно, в расчет самого мистера Баррета... И новый костюм якобы лишь подчеркнет его исключительность.

Хотелось верить, шил он так же прекрасно, как льстил… Так оно и оказалось.

В любом случае, в новом костюме, как бы там ни было, Джек действительно ощущал себя обновленным: он как будто сбросил старую оболочку и вышел из кокона совершенно другим человеком. Не тем, кто был до Хартберна: Джеком Огденом нового образца. И этот пока еще незнакомец нравился Джеку во много раз больше прежде человека… Быть может, он просто стал старше, и дело было лишь в этом, но, в любом случае, данную метаморфозу он старательно усугублял самообразованием и дисциплиной, не желая останавливаться на достигнутом.

Ради достижения своей цели, мечты, он готов был трудиться изо дня в день. А желал он ни много ни мало стать инспектором вроде мистера Ридли. Эта мысль пришла к нему как-то вечером после возвращения инспектора в Лондон, когда он, глядя в звездное небо, ясно понял, чего действительно хочет… Для начала, конечно, придется работать констеблем, показать на что он способен, пробиваться наверх медленно, но упорно. И Джек был готов… Он знал, что способен на большее. Он докажет мистеру Ридли, что тот не зря поверил в него.

С инспектором, кстати, Джек свиделся две недели назад, когда тот, поприветствовав парня в своей привычной насмешливо-ироничной манере, похлопал его по плечу и сказал:

– Мистер Огден воротился в родные пенаты. Похвальная преданность! Если не человеку, то месту. Надеюсь, у вас получится покорить неприветливый Лондон. Дерзайте, мой друг, все в ваших руках!

На самом деле, больше чем Лондон, Джек мечтал покорить сердце мисс Блэкни, но она так и осталась недосягаемым идеалом. Теперь не невеста – жена, она еще месяц назад стала миссис Уорд, связав себя узами брака с богатеньким нуворишем с пятью тысячами годового дохода.

Джек не сразу, но все же смирился с утратой… В конце концов, именно это она и хотела: угодить своим браком семье и вернуться в светское общество полностью восстановленной в своем статусе. Так, чтобы местные злобные языки позабыли о прошлом скандале, связанном с ней… Что ж, у нее получилось.

– Джек, постой! – Окрик отвлек парня от безрадостных мыслей, и он узнал Тодда, спешившего к нему через улицу.

Выглядел он, признаться, чудаковато: волосы дыбом, в беспорядке одежда, на коленях пятна от зелени, глаза дикие.

– Помоги, – взмолился он, вцепившись Джеку в рукав. – Я больше не знаю, к кому обратиться.

– Что случилось-то? Выглядишь жутко.

Тодд мотнул головой, вроде как отмахнувшись от такой мелочи, как собственный вид, и выдал взволнованно:

– Этель Эдвардс похитили, Джек. Я в этом уверен!