Паргоронские байки. Том 4

Именно этим языком он схватил свою госпожу. Шипы пронзили ее насквозь, тело содрогнулось в пароксизме боли – и самоталер закричала. Бренед тоже закричал, тоже содрогнулся – и разорвал самоталер в клочья.

– Ах… простите, я… я, кажется… – простонал он, возвращаясь в фальшивый облик.

– Ты залил весь пол семенем, – сухо произнесла Инграста.

– Я думала, она тебе нравилась, – заметила Киндекорда. – Ты мог просто сожрать ее, а потом выпустить, как Чавланадол.

– До смерти нравилась… – погладил щеки Бренед. – Но она струсила… я больше не смог бы видеть в ней госпожу…

– В следующий раз выбирай не самоталер, – посоветовала Инграста. – Они искусны, но трусливы. Возьми лучше гохерримку. Если сумеешь.

– Я бы лучше взял кого-то из нашей же породы, – ощупал ее липким взглядом Бренед. – Гохерримки безыскусны. Грубы, но… безыскусны.

Теперь во всем «Доме наслаждений» остались только сами бароны. И напряжение стало еще явственней. Ощупывая остальных недоверчивым взглядом, Бхеган сказал:

– Те, кто были с нами, были обычными смертными и низшими демонами. Значит, это либо один из нас… либо здесь есть кто-то еще.

– Надо обыскать весь дом, – сказала Кетевромая. – Вместе. Не разделяться.

– Всей толпой?..

– Разобьемся на тройки, – предложила Лактачея. – Если один все-таки засланный, двое других с ним справятся. А если здесь кто-то, кто одолеет сразу троих… так мы и все вместе вряд ли с ним справимся.

– Разумно, – согласился Бхеган. – Но в чем смысл обыска дома? Мы и так чувствуем, что здесь никого нет.

– Чувствуем. Но это может быть обман чувств.

– А еще, если это все-таки шоу Хальтрекарока или игра Тьянгерии, то есть правила, и есть подсказки, – заметила Инграста. – И есть шанс выбраться.

– Я все еще не могу поверить, – пробормотала Кетевромая. – Как они смеют?.. как они могут посметь?.. Это же война! Я вассал Гариадолла, он Хальтрекарока в рог скрутит!..

– А что если это сам Гариадолл и затеял? – спросила Лактачея. – Что если он решил, что убийство нас поможет ему развеять сплин?

Кетевромая похолодела. Она знала своего патрона много веков и прекрасно изучила его характер. Для Гариадолла нет вообще никаких ограничений, он сделает все, что покажется ему занятным.

Возможно, сейчас ему кажется занятным убийство Кетевромаи.

Она пошла с Инграстой и Зяваном. С подозрением глядя по сторонам и друг на друга, три гхьетшедария плыли по коридорам, осматривали пустые залы, салоны, столовые, спальни, курительные комнаты, игровые и для особых наслаждений.

– Здесь нет никого, кроме нас, – тоскливо произнес Зяван, поднимая огромный рояль и разбирая его на молекулы. – Никого.

Кетевромая заглянула в пыточный шкаф. Тот оказался больше, чем выглядел, был свернут в нескольких измерениях. Баронесса зашла поглубже и крикнула:

– Тут комната!.. Может, даже несколько!..

Инграста тоже заглянула в шкаф, и баронессы вместе уставились на великолепную коллекцию расширителей, раздувателей и анклавных острог.

– Бренеду бы понравилось, – усмехнулась Инграста, поворачиваясь к дверям.

Но их там уже не было. Двери исчезли, осталась голая стена. Баронессы переглянулись и пронизали мыслью пространство, воззвали к Зявану и остальным.

– Зеленая студия, – сказала Кетевромая. – Мы были в Зеленой студии.

Из пыточной был второй выход, и уже через пару минут Кетевромая и Инграста вернулись к Зявану… только его там уже не было. Серый Паразит бесследно исчез.

Объединившись с остальными, уже ввосьмером они некоторое время искали Зявана или его труп. Но тот не откликался и не находился. То ли сумел покинуть «Дом наслаждений», то ли спрятался и скрыл свое присутствие, то ли…

– Его кто-то сожрал! – обвиняюще воскликнула Инграста. – Кто-то из вас шестерых!

– Мы все время были вместе, – сказал Бхеган. Бренед и Фолга кивнули. – Это вы были с ним.

– А вы?.. – посмотрела на троих остальных Кетевромая.

– Мы не разлучались, – ответила Киндекорда. – Так что…

– Я первой вошла в пыточный шкаф… – пристально посмотрела на Инграсту Кетевромая. – Ты…

– Я была с ним наедине несколько секунд! – взвизгнула та. – Твои обвинения возмутительны! Я бы даже не успела!

– Он был самым слабым из нас, – пробасил Чавланадол. – Меня самого иногда так и подмывало…

– Что?.. – повернулась к нему Инграста. – Сожрать его?..

– Да, – облизнулся Великий Гурман. – Бароны на вкус пикантны.

Во взглядах остальных проступил легкий страх. Все знали, как Чавланадол стал бароном. Его отец, барон Чавланадек, испытывал страсть к пожиранию собственного потомства. Но однажды у него не получилось – сын, на тот момент простой гхьетшедарий, ухитрился выстоять и даже поглотить его самого. Возможно, применил какую-то хитрость или кто-то ему помог… Чавланадол не распространялся на этот счет.

– Чавланадол… а что ты поглотил первым? – задумчиво спросил Бхеган.

– Карри, – спокойно ответил Чавланадол. – Ты знаешь. Я не пожирал других гхьетшедариев… массово.

– Это не он, – сказала Киндекорда. – Мы все время были вместе.

– Если только вы трое не сговорились, – тихо предположила Инграста. – Избавиться от остальных…

Чавланадол, Лактачея и Киндекорда невольно придвинулись друг к другу.