Паргоронские байки. Том 4

…если меня отпустить, я дам больше, чем любые контракты с Благим и Неблагим дворами…

А, снова та же тема. То же самое, что предлагала та коряга. Все они торгуются, тщатся избежать незавидной судьбы, откупившись чужими жизнями.

Но кем бы он ни был – он не сумеет дать больше, чем дает контракт с Тир-Нан-Ог. Так Лахдже сказал бы Совнар. Это всего лишь отчаянная попытка заговорить зубы, избежать неибезжного.

…стой!..

…я знаю тайну!..

…расскажу!..

…много знаний и секретов!..

…и колдовства!..

– Сейчас я засуну тебя в свою корзиночку, дружок-пирожок, – спокойно сказала Лахджа. – А потом отнесу ее моей бабуленьке.

Она подошла вплотную и задумалась. Он же в дереве. Его нужно сначала как-то оттуда извлечь.

Демоница приставила корзинку к коре, сунула туда ветку – ничего не происходило. Калейд слишком надежно эту тварь запаковал – та не может выбраться сама, но ведь и демон-пристав ее вытащить тоже не может!

Она обошла вокруг дерева, простукала его со всех сторон, поискала каких-нибудь каверн, щелей… ничего. Если бы они были, Эксельсир наверняка бы давно уже освободился.

Можно просто срубить дерево. Разломать. Она даже отрастила огромные когти, замахнулась…

…нет, не делай этого, не надо…

Когти исчезли. Решение интуитивно показалось Лахдже неверным. Она смотрела в детстве «Долину папоротников».

– Мне кажется, если я его срублю, ты освободишься, – задумчиво сказала она.

Дерево промолчало. Но это было очень красноречивое молчание.

Лахджа прошлась вокруг него еще раз. Немного подумала. И решила, что лучше спросить кого-нибудь поопытнее. Позвать Совнара или посоветоваться с Калейдом.

– Совнар!.. – окликнула она.

Когда почтенный бухгалтер находился в том же самом мире, призвать его труда не составляло. Обычно. За своими подопечными он всегда присматривал, держал лапку на пульсе – а Лахджу он в последние годы числил среди подопечных.

Но в этот раз он не явился. О ногу не потерся мягкий пушистый бочок, а снизу не донесся вкрадчивый, подчеркнуто добродушный голос.

…здесь друзья не могут слышать нас…

…заточение в одиночестве…

…одиночество…

…будь мне другом, подари мне свободу…

Лахджа повернулась к выходу. Не хотелось снова проходить через лабиринт, но Калейд, возможно, знает, как вытащить духа так, чтобы тот не сбежал в процессе. Это же он запер его в дереве.

Стоило спросить сразу, но она же не знала, что возникнет такое затруднение. Она думала, что Эксельсир просто прикован к дереву или заперт в клетке из ветвей.

Лахджа повернулась к выходу. И не увидела выхода. Единственный путь из центра лабиринта исчез, растаял. Осталась только живая изгородь – и она зловеще шелестела, наливаясь скверной.

…я не настолько уж беззащитен…

…не так, как думает Калейд…

…простодушный Калейд…

…я набираюсь сил…

…дерево уже гниет…

Это Лахдже совсем не понравилось. Она метнулась вверх, но завязла в незримой паутине. Побилась, подергалась – двигаться получалось только обратно.

Ее когтям стены тоже не поддавались – нет, они прекрасно резались, но тут же срастались, смыкались, как жидкая грязь. К тому же из живой изгороди полезли колючие ветви – они хлестали в ответ, угрожали схватить.

– Не похоже, что тебе нужны друзья, – сказала Лахджа, раскрывая ладонь.

Электрошок. Ветвящиеся молнии лизнули растительность, обожгли ее. Листья закурчавились, что-то протяжно зашипело. Раздался тонкий свист.

– Знаешь, если иначе никак, я просто все тут сожгу, – заверила Лахджа, выращивая внутри огнетворные органы.

Биология – это вершина организации материи. Она ничем не хуже техники, если уметь с ней управляться. Эльфы вот умеют. И Лахджа тоже умела… она все еще училась, все еще много с чем не освоилась, но уж драконье пламя-то выдыхала с легкостью.

Драконы классные.

Пламя залило весь центр лабиринта. Заскворчала живая изгородь, запылал внешний слой стен. И черное дерево Эксельсира тоже вспыхнуло. Лахджа приготовила корзинку, собралась ловить того, кто попытается выскользнуть…

…но она оказалась не готова к тому, что увидит. Эксельсир превзошел все ее ожидания.

Она даже опешила, когда вовне хлынула аура. Дух альва, бессмертного эльфа-колдуна. Явно очень древнего… и страшно сильного.

Не совсем мертвый и не совсем живой, он вышел из дерева с дымом. Слегка просвечивающий, неестественно красивый и просто источающий скверну. От него исходил цветочный аромат… кажется, он пытался замаскировать эти свои миазмы, но получалось плохо.

По сути перед Лахджой стоял сородич. Демон. В Тир-Нан-Ог такое случается с духами, которые напитываются Тьмой – и местные власти решили, что разумнее всего натравливать на них таких же демонов. Пусть одни скверные твари забирают за Кромку других скверных тварей.