Паргоронские байки. Том 4

– Есть и другие духи, не посвятившие себя ни Свету, ни Тьме, – настойчиво продолжал Кефринекс. – В них нет смирения, чтобы всецело отдаться служению, но их не отравляет и хищнический эгоизм.

– А ты знаешь, что на каждого небожителя приходится примерно десять демонов? – как бы между делом спросила Эсветаллила. – Мы вдесятеро многочисленнее вас, это сухая статистика. Мало кто желает всецело отдаваться служению.

– Служение – это фигура речи. Все мы служим не кому-то, а голосу совести в наших сердцах. Служение – просто способ утихомирить свое эго, дабы не мешало оно его слышать.

– Может, твои слова и имели бы силу… но не после того, что ты со мной сделал.

Этот укол оказался болезненным, и в тот день их разговор закончился. Кефринекс явственно помрачнел, укрылся тенями и удалился, дабы поразмыслить. А Эсветаллила убедилась, что он и впрямь мучим совестью, что в самом деле раскаивается в совершенном.

И очень обрадовалась, потому что это и есть слабина.

Кефринекса перестали видеть за пределами Рощи всех Миров, он перестал являться на приемы к другим богам и посещать небесный град Гиалис, не говоря уж о других измерениях. Однако незримое его присутствие чувствовалось везде. Многие боги в принципе не сходят со своих тронов – перестал сходить с него и Кефринекс. После очередного спуска в мрачные глубины своей натуры он вновь обратился к своей лучшей стороне.

Священный Дуб служил троном Кефринексу. Он восседал у его корней, скрестив ноги, сомкнув вежды. В абсолютном трансе бог природы соединял собой другие миры, пронизывал мыслью соседние измерения и те, что за ними. Продолжал Священный Дуб в качестве Мирового Древа, простирался через него в глубокое небо и бесконечный космос, морскую пучину и земные недра. Наполнял природу гармонией, латал прорехи, изливал сквозь пространства жизненную силу.

Вокруг мелодично пел воздух и качались на ветру листья. Пульсировала и мерцала безбрежная зелень, светился золотом утренний туман. Почву покрывал пружинящий мягкий мох, и струились сквозь него лазурные ручьи.

Кефринекса окружали первые среди его тотемов, Старейшие Животные. Ворон, Олень, Волк, Рысь, Сова, Орел, Медведь, Росомаха, Лосось и Змея. Они приносили ему вести, они выслушивали его повеления. Сидел у его ног Гемпхе, сатир-трикстерат, верный шут своего господина.

На исходе седьмой недели присоединилась к этим посиделкам и Эсветаллила. Бесшумно прошла по мягкому мху и присела в отдалении, пристально наблюдая за будничными трудами бога.

– Воистину всякой твари рады при нашем дворе, – произнес Гемпхе, с иронией на нее поглядывая. – Никого Кефринекс не лишает своей благодати.

– Умолкни, глупый паяц, – бросила ему Эсветаллила. – Омерзительней кривляний сатиров может быть только их запах.

Гемпхе рассмеялся и кувыркнулся через голову. Эсветаллила поморщилась. Трикстераты, эти небожители-шуты, есть при дворе каждого бога. Их задача – насмешничать, острить и вставлять шпильки, подвергая сомнениям каждое действие своих господ, высмеивая слова и дела их. Так они не дают владыкам слишком уж возноситься, препятствуют самодурствам и возвращают к здравому смыслу тех, кто от него отошел.

У демолордов ничего подобного нет. Демолорды в таких глупостях не нуждаются.

– Не стоит говорить такие вещи в этой роще, – ухмыльнулся Гемпхе, встав на голову. – В природе нет ничего омерзительного. Даже я по-своему прекрасен. И даже ты… хотя в это сложно поверить.

– Ты сейчас противоречишь сам себе, дурак.

– Так на то я и дурак. Только безумцы и шуты могут говорить правду, не боясь оскорбить святынь.

– Для демонов святынь нет.

– Тогда почему же они вас так больно жгут?

Эсветаллила смерила Гемпхе холодным взглядом. Интересно, кем это существо было при жизни? Большая часть небожителей – светлые духи, у них нет плотских тел. Каждый из них когда-то родился, потом умер – и был избран служить высшим силам на страже творения.

Избирают за разное – кого за воинскую доблесть, кого за бесконечную доброту, кого за огромную мудрость, а кого и просто за любовь к зверушкам. Но вот трикстераты… этот народец бывает скверным. Говорят, среди них есть даже бывшие демоны… не один ли из них и Гемпхе?

– Каждый следует своей природе сообразно своему окружению, – промолвил Кефринекс, отрешившись от своих мыслей и обратив внимание на Эсветалллилу.

– Очень глубокомысленно, владыка, – поддакнул Гемпхе. – Или бессмысленно. Глубокомысленно, бессмысленно… иногда так сложно понять, что есть что. Слова что вода – чем мутнее, тем сложнее определить глубину.

Кефринекс улыбнулся – и Священный Дуб зашелестел, а прочие деревья расправили ветви. Вокруг стало как будто светлее, чащоба утратила часть своей мрачности.

– Считаешь, я должен выражаться яснее? – спросил бог.

– Я просто обычный шут, – пожал плечами трикстерат. – Откуда мне знать, каким должен быть бог? Но своему другу я бы посоветовал если не выражаться яснее, то ясно мыслить.