Паргоронские байки. Том 4

И он заиграл на свирели. К кронам поплыли озорные трели, и из листвы выступили лесные нимфы и младшие тотемы. Они льнули к Кефринексу, чувствуя его печаль и желая хоть чуточку ее развеять. Одна ора стала заплетать в косы его гриву, другая вплетала в нее цветы.

А вокруг Эсветаллилы осталось кольцо отчуждения. Кефринекс попросил ее сесть поближе, и демоница не возразила, но небожители сохраняли дистанцию.

Это придворные Кефринекса, так что они заботятся о почетной пленнице, тем более носящей под сердцем его дитя. Они исцелили ее, они выполняли любые ее просьбы, они делали все, чтобы она чувствовала себя комфортно – но они не прониклись к ней любовью. Она остается демоном – и не простым, а демолордом. Она пугает их и вызывает подозрения.

– Ты сказал, что каждый следует своей природе, – сказала Эсветаллила, усевшись поудобнее. – Какова же природа богов?

– Творение – это тонкий слой мха, под которым погибельная бездонная трясина, – ответил Кефринекс. – Каждый из нас ступает с предельной осторожностью, потому что один неверный шаг – и ты уходишь на дно. И чем крупнее зверь, тем легче ему провалиться.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я ответил на другой. Невысказанный.

– Эта трясина не так уж и погибельна, – чуть промедлив, сказала Эсветаллила.

– Это мнение довольно расхоже… среди пиявок, – оторвался от свирели Гемпхе.

– У трясины есть дно, – продолжила демоница, не глядя на трикстерата. – Болото тоже полно жизни – и эта жизнь не менее прекрасна. Нужно всего лишь научиться дышать под водой… но это легче, чем кажется.

– И жить во тьме, и вечно быть в грязи, и сосать чужую кровь, – поддакивал Гемпхе.

Эсветаллила шумно выдохнула. Она начинала ненавидеть этого шута.

А еще она заподозрила, что Гемпхе – автономная часть Кефринекса. Его Эмблема.

Многие боги имеют таковых. Переносят частички себя в самых преданных и доверенных слуг, делают их своими прямыми продолжениями. Это дает тем особенное могущество, а натура божества становится еще разнообразней и многогранней.

– Все-таки ответь на изначальный вопрос, – настойчиво попросила Эсветаллила. – Какова природа богов?

– Интересный факт – если убирать из этого вопроса по слову, он не станет менее конкретным, – задумчиво произнес Гемпхе, сидя на ветке и болтая ногами. – Какова природа?.. Или просто: какова?..

Эсветаллила уверилась, что Гемпхе – Эмблема Кефринекса. Одно из его доверенных лиц, отражений личности. Так что с ней сейчас говорит не только трикстерат, небожитель-шут, но и сам Кефринекс, только опосредованно.

– Не делай из меня дуру, – произнесла демоница, глядя прямо в глаза богу. – Я для этого слишком долго живу на свете.

– Хорошо, – ответил Кефринекс. – Гемпхе, не встревай. Твой вопрос… он лишь кажется простым. Он из тех, которые имеют бесконечное множество ответов, и все будут правдивы в той или иной мере. А задавая его, ты, как и всякий, хочешь услышать подтверждение своего мнения. А я бы хотел дать ответ, который отзовется в твоем сердце.

Он помолчал. Безмолвие разлилось на поляне. Где-то вдали разорялась птица, совсем как в обычном летнем лесу. Трещали цикады. Доносилась барабанная дробь дятла. Шуршал рогоз, осторожно раздвигаемый ногами цапли.

И среди всех этих звуков как будто прозвучал ответ… но Эсветаллила его не услышала. Она переспросила – и снова не смогла услышать. Слова Кефринекса были тишиной среди фонового шума природы.

Эсветаллила поняла, что сегодня она его и не услышит. Мешает стоящее между ними. Так что она удалилась на поляну с колоннами, медитировать в одиночестве. А Кефринекс снова устало сомкнул вежды, и его руки стали прорастать корнями.

– Владыка, вы уверены, что все идет именно так, как должно? – осторожно осведомилась Сииллэ Тенетница. – Роща всех Миров не знала ранее таких гостей. Раскаяние лечит озлобившуюся душу, но именно так ли следует это делать?

Кефринекс чуть повернул к ней голову. Если трикстераты исполняют при богах роли шутов, то йокуры – их ключники. Они плетут свои эфирные нити, следят за гармонией на вверенной им территории. Сииллэ много лет была воплощением воли своего господина здесь, на этом поросшем лесом облаце – и сейчас она первой разглядела, что от демолорда вновь начинает исходить скверна, что Эсветаллила ищет способы подступиться к божеству.

– Я приму последствия своего поступка, – молвил Кефринекс. – Мой ребенок родится здесь, я не дам увести его в юдоль тьмы и скорби. Увидим, каким он родится, но я попытаюсь сделать его небожителем. Выращу его и наставлю. Я уже делал такое не раз.

– Не с полудемонами. Что насчет его матери, владыка?

– Вот валит, – посочувствовал Бельзедор.

Дегатти невольно рассмеялся.

– Я не рассчитываю склонить ее к Свету, – угрюмо сказал Кефринекс. – Не после случившегося. Я бы хотел повлиять и на нее, но бог властен лишь там, где его ждут и принимают.