Паргоронские байки. Том 4

Но вот об Асвантиде… глядя на запачкавшую сапожки кровь, она вспомнила убитую подругу и разрыдалась. Почему это произошло с ней? Почему это произошло с ними?

Она может хотя бы попросить прощения. Асвантида мертва, но у Космодана может. Хотя бы у него. Из-за него все это случилось, он тоже виноват немало – но удар нанес не он. Асвантиду убил не он.

И он, судя по всему, действительно любил подругу Гласитариды.

Они были бы счастливы в браке… если бы не она.

Великанша прошла по спящей деревне. Вот у этого колодца они болтали с Асвантидой, когда были совсем девчонками. Вон в том доме она жила с родителями… окна темны, но в одном горит свет. Кто-то не может уснуть…

Гласитарида шагала к Мировому Древу. Ноги переступали с трудом, груз вины давил на плечи. Внутри поселилась холодная, мертвая тяжесть.

Она не знала, встретит ли там Космодана. Докличется ли до него. Он бог, он может явиться куда угодно… наверняка мог услышать и там, в погребе… но, может, он услышит лучше, если она сделает это в особенном месте.

К тому же ей хотелось в последний раз туда сходить. Ее больше ничто не держит. Следующего заката она не увидит – так посмотрит хотя бы на рассвет. Встретит его в красивом месте, а не в грязном погребе, на трупе сумасшедшего изверга.

А тем временем в Миран Дио явился Светофесорос, Законник. Когда к нему прилетел ворон с письмом, тысячеглавый колосс немедля выступил в путь – и прибыл еще до рассвета.

Творение познало грех. Началось. Рано или поздно это все равно бы случилось, как случается со всеми, но до сего дня великаны жили, как взрослые дети – честно трудясь, радуясь миру и любя друг друга.

Теперь идиллия нарушена, и Светофесоросу придется разрешить дело ко всеобщей пользе.

Он не вошел в саму деревню. Рядом с этим Первозданным, что уступал только Малигнитатису и Бамброгурдусу, чертоги великанов казались собачьими конурками. Исполинская туша подползла так близко, как только смогла, развернула тысячи щупальцев с переливающимися когтями, взметнула тысячу голов на длинных шеях, и провозгласила:

– ПРИВЕДИТЕ КО МНЕ ПРЕСТУПНИЦУ!

Вокруг хтонического чудовища кипел воздух. Великаны выходили из домов, почтительно склоняли головы перед владыкой. Кто-то уже бежал будить патриархов, другие отправились к погребу с Гласитаридой… и вскоре оттуда донесся вопль.

Сначала доложили патриархам. Таштарагис, Хиротарос, Дормадос и Лаградатес загомонили, принялись обсуждать, спорить, с опаской поглядывая на будто гигантский цветок, что воздвигся над деревней.

Светофесорос взирал на эту суету меланхолично, со снисхождением. Терпеливо дожидался, пока патриархи разберутся и явятся к нему с поклоном.

Великаны получились не такими крохотными и торопливыми, как Низшие, но они все равно маленькие и занимаются какими-то пустяками. Все-таки они искусственные хтоники, не такие огромные и могущественные, как Великие Змеи, Гороподобные или Пауки-Осьминоги.

– Светофесорос, могучий повелитель! – воззвал Лаградатес. – Твои слуги подвели тебя!

– ДА ГОВОРИ УЖ КАК ЕСТЬ! – проревел Дормадос. – МЫ ВСЕ ПРОСРАЛИ!

Светофесорос вытянул полсотни шей, опустил к великанам полсотни голов. Несмотря на такое их количество, разум у него был один, пусть и сложный, рассредоточенный. Первозданный мог обдумывать сразу несколько мыслей, мог делать сразу множество дел… но сейчас он полностью сконцентрировался на этих великанах.

– ПОПОДРОБНЕЕ, – потребовал он. – ЧТО У ВАС СЛУЧИЛОСЬ?

Таштарагис угрюмо молчал, глядя в сторону. Дормадос рассерженно топал ногами и искал, что бы сломать. Так что говорили в основном Хиротарос и Лаградатес – только они не могли сойтись во мнениях.

– Гласитарида убила еще одного из нас! – говорил Лаградатес. – Первородного, Астамигиса!

– Не Гласитарида! – перебил Хиротарос. – Не могла глупая девчонка убить первородного! То был тот проклятый бог!

– БОГ?..

– Да ни при чем он тут! – ударил Хиротароса в плечо Лаградатес. – Его убили собственным ножом! Это была Гласитарида!

– Она бы не справилась одна! Это бог явился и закончил…

– Да как Астамигис вообще попал в тюрьму?! Зачем он туда пришел, когда все спали?!

– Неважно, кто убил Астамигиса! – рявкнул Таштарагис. – Моя дочь убила деву Асвантиду, о Первозданный! Это важно! А с Астамигисом разберемся позже!

В отличие от остальных патриархов, Таштарагис сразу понял, зачем Астамигис явился туда ночью, чего он хотел. Не знал только, предлагал ли он Гласитариде бежать с ним или желал совершить с ней дурное, утолить свое влечение.

Если первое – его дочь отказалась… а потом между ними что-то случилось. Если второе – Гласитарида защищалась и сумела выхватить нож.

– В любом случае мы имеем труп Астамигиса, а преступница бежала, – подытожил Лаградатес. – Но я чувствую ее след.

– ПОВЕДАЙТЕ МНЕ ВСЕ С САМОГО НАЧАЛА, – потребовал Светофесорос.

Выслушав, он сжал все свои шеи и головы будто в огромный бутон и несколько минут высился неподвижной горой. Потом снова раскрылся и степенно произнес:

– БУЙСТВО ХАОСА – ТО, ЧТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ С КАЖДЫМ. НО ВАМ НЕ ДОЛЖНО ПРОЩАТЬ ТАКОЕ. ТОЛЬКО КРОВЬЮ ВЫ СМОЕТЕ КРОВЬ И ИЗБЕЖИТЕ БОЛЬШЕЙ КРОВИ. ПРИГОВОР – СМЕРТЬ.