Паргоронские байки. Том 5

Фар’Дуватхим был Ногтем Пальца Указующего. С Правой Руки. И он сразу же стал указывать своей группе, что делать. Прирожденный лидер, сильнейший из всех, он первым догадался, что раз они были порождены богом гуманоидным, имеющим столько же конечностей, сколько у них самих, то должно быть еще пятнадцать нактархимов. В этом мире тьмы и безумных чудовищ они найдут потерянную родню — и вместе станут сильнее.

Сначала они встретили нактархимов Правой Ноги. Те оказались помельче и пощуплее… все, кроме Дой’Текерхреба, Защитника Основ. Он был огромным, закованным в страшной толщины броню. Не таким быстрым, как остальные, зато почти непрошибаемым…

65195 год до Н.Э., Паргорон, Останки Древнейшего.

— Прив… сву… браввса, — прогудел Дой’Текерхреб.

Клинки на его руках были скорее щитами. Расположенные причудливо пластины могли выворачиваться как клинок, а могли — как щит.

Фар’Дуватхим шагнул вперед. Он был Ногтем указательного пальца. Он все еще помнил, что рука нужна не только для удержания оружия, но и для дружеского рукопожатия. Четверо других шагнули следом — и нактархимов стало десять. Пусть Ногти Ног пока не могли внятно говорить и вели себя как полуживотные — они все равно были нактархимами.

Но все они были мужского пола. И хотя новорожденные демоны еще многого не знали о сущем, о мироздании, они уже чувствовали, что так быть не должно. Если они — народ, то у них должны быть женщины.

Вокруг плескалась магма. Повсюду текли пламенные реки. Тело стремительно трансформировалось, все новые его частицы обретали самость, а некоторые уже и разум. Воздух разрывало криками кошмарных чудовищ. Нактархимы, Ногти мертвого бога, стали одними из первых, кто осознал себя — и теперь они шли через это безумие, хаос свежесотворенного мира, над которым пылал Центральный Огонь.

Чаще всего им встречались ла-ционне. Тощие остроголовые создания, что мерзко пищали. Они сбивались в стаи и покрывали все вокруг странной жидкостью, похожей на сукровицу. При виде нактархимов ла-ционне скрывались в расщелинах или ныряли в магму.

Еще повсюду были сурдиты. Огромные неповоротливые туши бродили тут и там, издавая ревущие вопли. Тупые создания не умели говорить, и лишь некоторые лопотали бессвязицу.

Им встретилась одна из Тонких Кишок. Колоссальная, удивительно мерзкая тварь, похожая на кольчатого дракона. Смердящая башка высунулась из пламенного моря, и оттуда полезли языки. Целая куча длинных шипастых языков. Они слепо зашарили по земле, реагируя на вибрации воздуха и земли.

Они не были демолордами тогда. У них даже не было демонической силы. Поглощать души они научатся только спустя тысячелетия. Но они только что родились, в них все еще кипела божественная мощь прародителя — и у них была храбрость.

— Лучше бы тебе не жрать братьев по плоти, образина! — вскричал Фар’Дуватхим. — Лучше бы тебе скрыться с наших глаз!

Дой’Текерхреб развернул щиты и ударил ими друг о друга. Звуковая волна обдала языки. От невыносимых вибраций тварь закричала и подалась назад, скрываясь в пламенном море.

— Идемте! — воззвал Фар’Дуватхим, прыгая по острым скалам. — Оно голодно и недолго будет трусить! Здесь все голодны!

Да, Тело пожирало самое себя. Они вцеплялись друг другу в глотки, эти оживающие Органы. Вдали чередой вставали могучие мегандоры, а к небесам возносились громады кульминатов… к счастью, те и другие пока ни на кого не нападали. Позвонки и Кости оказались медлительней остальных и дольше обретали сознание.

Нактархимам встретился длинный тонкий сурдит. Он пытливо рассматривал сорванный красный плод… там была уже целая их рощица. Не все Тело разошлось на разумных существ, какие-то его ткани обернулись бессловесными чудовищами, а что-то — даже растениями.

— Эх, вкус, конечно, никакой, — откусил кусок сурдит… а потом вокруг него возникли нактархимы.

Он сразу подобрался при виде этих живых молний. Двигался он медленно, словно шел сквозь воду — но таковы были все, кроме нактархимов. Сурдит оскалился, мышцы на его плечах вздулись, и он беспокойно сказал:

— Ах, быстрые!.. Но быть быстрым — не значит быть поспешным!

— Кто ты, говорящий? — спросил Фар’Дуватхим, косясь на Каш’Данадши.

Носитель Регалий наклонился, тоже тянясь к красному плоду. Он тихо-тихо работал лицевыми пластинами, а затем заключил:

— Да, вкус не очень.

— Я… зови меня… зови меня Свиристель, — улыбнулся сурдит.

— Это настоящее имя?

— Нет… конечно, нет… я… неважно, как меня зовут. Свиристель — красиво звучит. Я был грудино-ключично-сосцевидной… я жил на Шее…

— Ты далеко забрался, Свиристель, — сказал Фар’Дуватхим.

— Я бежал от чудовищ. Я жил на Шее, а где Шея, там и Голова. А где Голова, там худшие чудовища, что может породить Тело. Потому я тут. Ищу… пищу.

— Мы тоже.

Свиристель попятился, подозрительно оглядывая нактархимов. Он был крупнее их, но лишенный брони и не такой быстрый. К тому же их было десять, а он один.

Сурдиты — это Мышцы. Мышцы — это мясо. Перед нактархимами стоял огромный кусок мяса, а их ждало еще множество испытаний.