Паргоронские байки. Том 5

Чем сильнее миры, тем реже они воюют друг с другом. Паргорон много с кем враждовал — со Светлыми мирами, с Темными, с нейтральными бессмертными и высокоразвитыми смертными, — но до сего времени глобальных войн удавалось избегать. Если они и происходили, то опять же на нейтральных территориях или в Лимбо, без серьезных потерь. Шли войны торговые и душепритязательные, но не прямые, не на полное уничтожение. Даже гохерримы понимали, что по-настоящему глобальную войну можно провести только один раз.

— Почему это «даже»? — нахмурился Джулдабедан. — Ты о чем тут рассказываешь этим чужакам, Корчмарь?

Но теперь глобальная война бушевала между Сальваном и Паргороном — и все новые миры задевало рикошетами.

Светлые и Темные миры никогда не соседствуют. Даже если кажется, что какие-то из них находятся в одном шаге друг от друга — это ошибочное впечатление, между ними все равно есть какой-то третий мир. Одно из тех запертых измерений, что закуклены до состояния полной непроницаемости и существуют в абсолютной изоляции от остальной круговерти. Они настолько не ощущаются, что проходятся насквозь — но они все равно там есть.

Ибо при непосредственном соседстве Светлый и Темный мир просто… аннигилируются. Достаточно одного прорыва Кромки, чтобы началось взаимоуничтожение.

Но соседство необязательно. На определенном уровне развития уничтожать целые миры становится очень просто. Достаточно направить в цель астероид покрупнее — и планета разлетится вдребезги. Или выпустить убойный вирус, от которого нет спасения. Если в твоих руках достаточная мощь, война может начаться и закончиться за считаные минуты.

Проблема в том, что твой противник, скорее всего, тоже обладает такой мощью. И он с высокой долей вероятности успеет ответить. А взаимная аннигиляция мало кого привлекает.

Она не привлекала Сальван. Она не привлекала Паргорон. Но отступать первым никто не собирался, потому что отступая первым, ты соглашаешься с условиями другой стороны. И когда очередная световая бомба уничтожила почти четверть Мпораполиса, спалила чистой благодатью миллионы демонов, на целые миры прогремел голос Гламмгольдрига:

— ВЗАИМОУНИЧТОЖЕНИЕ?! НУ ДАВАЙТЕ!

Он контролировал гиперпространство, Темный Господин Паргорона. Сидя в своем дворце, словно паук в центре паутины, он захватывал огромные куски космоса, бездонной паргоронской Тьмы — и направлял в цель, швырял сквозь тонкие измерения. Снова загудела чистейшая скверна, снова из Сальвана донеслись крики развеивающихся душ, и оглушительно захохотал всемогущий Желудок:

— В ПОГИБЕЛЬНЫЕ СНЕЖКИ МОГУТ ИГРАТЬ ДВОЕ!

Надо ли говорить, что происходило при этом в промежуточных измерениях? И прежде всего в том самом, что разделяет Сальван и Паргорон — мире, который намного позже назовут Парифатом?

Когда сквозь миры шла Тьма — распространялся безумной силы негатив. Мироздание распадалось, жизнь гнила заживо, терзалась в муках. Энтропия набирала беспредельную мощь.

Демоны целенаправленно выбирали такие траектории, чтобы страдало как можно больше смертных. Боги, в отличие от них, старались сводить жертвы к минимуму, выставляли барьеры, сами вставали живыми щитами — но и их бомбардировка приносила уйму сопутствующих повреждений.

Куда менее неприятных. Когда шли волны Света, все, наоборот, преисполнялись счастья. Все мгновенно расцветало и исцелялось, воздух очищался, все плохое исчезало, а смертные впадали в блаженную эйфорию… и досрочно уходили на перерождение.

— То есть дохли! — довольно крякнул Джулдабедан.

Вы можете подумать, что это хорошо. Смертные ведь просветлялись. Моментально достигали того, что называют нирваной. Вот только духовные практики недаром требуют длительной подготовки, а просветление достигается через сознательные действия и взросление личности. Что происходит с душой какого-то мелкого человечка, обычного грешника, которого напитали благодатью так, что он светится?

То же самое, что и с принудительной демонизацией. Только вместо безумного монстра вы получите… да в общем тоже ничего хорошего. К тому же такой искусственный небожитель почти наверняка сразу же реинкарнирует. Не выдержит такой накачки Светом.

Смертные часто ошибочно полагают, что цель любой жизни — это движение к Свету, чтобы вечно в нем пребывать. Побег от внутренней Тьмы. От жизненных мытарств, от страданий и испытаний. От всего, что закаляет душу.

И в каком-то смысле это действительно так — достигший просветления попадает в рай, полностью очищается… и на этом все заканчивается. Все религиозные учения заканчивают на этом свое повествование. Как счастливый конец доброй сказки… но ключевое слово здесь — «конец».

Конечно, для самой души такая концовка приятнее. Это наиболее желаемый результат — поэтому и наиболее трудный. Но это же все равно конец, просто… м-м… счастливый. Да и не конец на самом деле, а просто финал очередного витка и уход на новое перерождение. С более высокой энергией, но все-таки.