Пари, миледи?

— Краунинштрассе, двадцать девять, — назвала извозчику свой новый адрес и устроилась на сиденье, обдумывая все, что узнала.

В этом году комиссия по выдаче лицензий должна была заседать дважды — в середине весны и в начале осени. И я рассчитывала успеть заполнить все необходимые бумаги и подать их для рассмотрения. Правда, еще предписывалось внести триста ронов на счет академии, но с этим, благодаря деньгам Стейна, проблем у меня не было.

Рес! При одном только воспоминании о муже в душе всколыхнулась тоска. Я словно воочию увидела перед глазами его лицо, внимательный взгляд, ощутила тепло крепкого тела. И мне захотелось плакать, потому что все это перекрывала сцена в кабинете. Мать-Заступница, я никак не могла забыть тот поцелуй между Стейном и Амалией, не могла выкинуть его из головы! И мне было больно. Причем, с каждым днем эта боль становилась все сильнее. Стейн в кабинете за бумагами, Стейн на прогулке с тростью в руках, Стейн в столовой или в библиотеке — эти образы преследовали меня, ни на минуту не оставляя в покое. И душа рвалась обратно в Рендолл, тянула меня к чужому, но почему-то успевшему стать родным мужчине.

«Он не твой. И никогда твоим не был!»

Я сжала руки, запрещая себе думать о бывшем муже, и посмотрела по сторонам. Привычная картина буднего дня — спешащие по делам прохожие, кухарки, несущие с рынка корзины с продуктами, дети, играющие на мостовой. Взгляд зацепился за маленькую фигурку, и я невольно подалась вперед, всматриваясь в компанию уличных мальчишек. Лицо одного из них показалось мне неуловимо знакомым. Я обернулась, вглядываясь внимательнее, а через минуту крикнула извозчику, чтобы он остановился.

— Подождите меня здесь. Я быстро, — сунув полрена, попросила возницу и спрыгнула на мостовую.

— Эй, ты тут ветошью не прикидывайся, — услышала, подойдя к мальчишкам. — Где деньги, я тебя спрашиваю?

Худой длинный парень в замызганной кепке надвигался на съежившегося малыша в порванной бархатной курточке, и угрожающе щурился.

— Пакля, да что ты с ним нянчишься? Видишь, сачкует гаденыш, — вмешался второй, низкий и коренастый подросток, со сбитыми костяшками на грязных руках. — Где деньги, малек? — Напустился он на мальчика. — Лысый сказал, будешь отлынивать, он тебя дядюшке Руфусу продаст. А у того клиенты живо с любого барчука спесь собьют.

Он вскинулся, собираясь ударить малыша, тот сжался еще сильнее, глядя на своих обидчиков огромными карими глазами, а у меня внутри все перевернулось.

— Убери от него руки! — Крикнула коренастому и рванулась вперед. — Карл, что ты здесь делаешь? Где твоя мама? Где Эльза? — Схватив малыша за руку, потянула его к себе, но длинный оказался проворнее.

— Не так быстро, краля, — сплюнув мне под ноги, заявил он и ухватил Карла за шиворот. — Ты чего руки распускаешь? Что тебе нужно от моего брата?

— Он тебе не брат. Живо отпусти, иначе позову полицию, — негромко, но убедительно сказала парню и прижала Карла к себе. — Малыш, ты меня помнишь?

Карл кивнул.

— Идем со мной.

— Я не могу, — помотав головой, пробормотал малыш и поднял на меня чумазое лицо с отчетливыми дорожками слез. — Мне к Эльзе нужно.

— Где она? — Уже понимая, что с детьми случилось что-то ужасное, спросила у мальчика, но тот не ответил, только потупился.

— Так, ладно. А мама?

— Мама сейчас с папой, — тихо пробормотал Карл, и у меня внутри все похолодело.

Малыш шмыгнул носом и посмотрел на меня из-под отросшей челки.

— Так, понятно. Идем.

— Эй, куда? — Попробовал возмутиться длинный, но я только посмотрела на него и подхватила Карла на руки.

— Не связывайся, Пакля, — остановил рыпнувшегося вслед за нами длинного коренастый. — Пусть идут, не видишь, она из магов! С такими лучше не связываться.

Пакля что-то буркнул в ответ, но я уже не прислушивалась. Изо всех сил прижимала к себе Карла и торопилась к пролетке.

— Где Эльза, малыш? — Спросила мальчика, как только мы уселись на сиденье, и, когда тот тихо ответил, назвала извозчику адрес.

— Вы точно уверены, что вам туда нужно, леди? — Недоверчиво переспросил тот, но, получив утвердительный ответ, молча покачал головой и хлестнул крастов.

Ехали долго. Улицы сужались, дома становились ниже и грязнее, а когда пролетка остановилась напротив мрачного здания с выбитыми окнами, я почувствовала прошедший по спине холодок. Местечко выглядело уж очень неприветливо.

— Ты гляди, какую терочку к нам занесло! — Раздался откуда-то сбоку гнусавый голос, и из-за пролетки вынырнул уродливый лысый горбун.

Он уставился на меня холодными светлыми глазами и цокнул языком.

— И что же ты забыла в Кривом переулке? — Продолжая пристально рассматривать меня, протянул горбун, и тут заметил прижавшегося к моему боку Карла.

— О, Малек, и ты здесь? А вот это уже интересно. Деньги принес?

Горбун неприятно осклабился, обнажив отсутствие передних зубов, и ухватился за сиденье пролетки.

— У меня нет денег, — тихо сказал Карл и вцепился в мою юбку еще крепче.