Пари, миледи?

При одной мысли о сопернике внутри все вскипело, а в груди противной змеей снова заворочалась ревность. Свое он отдавать не привык. А Софи была его. Вся. От кончиков пальцев до еле заметных веснушек на курносом носу. И до ямочек на щеках. И до… Рес!

Он вдруг подумал, что однажды она уйдет, оставив его одного, и отчетливо понял, что просто не может этого допустить. Без Софии его жизнь станет серой и однообразной. Пустой.

Рольф рывком поднялся из-за стола и взял трость.

«Не отпущу, — думал он, выходя из кабинета и направляясь в сторону холла. — Поговорю и объяснюсь, и тогда никакой Эшвуд ничего не сможет сделать. Софи — моя. И моей останется».

Правда, ему пришлось отложить свои планы. Не успел он свернуть в холл, как столкнулся с раскрасневшейся, взволнованной Амалией.

— Рольф? Как хорошо, что я тебя нашла. Нам нужно поговорить, — выпалила его бывшая невеста, а он смотрел на нее и вспоминал их последний разговор, когда разорвал помолвку и отказался от брака.

Тогда ему казалось, что в его жизни больше никогда не будет теплых и нежных чувств к женщине. Как же он ошибался! И как же не вовремя сейчас этот разговор. Впрочем, если Амалии нужна помощь — а судя по всему, так и есть, — он готов ее выслушать.

— Проходи.

Он посторонился, пропуская девушку в кабинет, и закрыл за собой дверь.

София Экман

— Миледи, милорд просил вас зайти.

Горничная Эванс смотрела на меня своими круглыми темными глазами и выглядела немного взволнованной.

— Что-то случилось?

— Не могу знать, миледи, — уже более спокойно ответила гномочка и сложила руки за спиной.

— Что ж, хорошо. Я сейчас спущусь.

Горничная неслышно отступила к двери, а я подошла к зеркалу и поправила выбившиеся из прически пряди. Интересно, что могло понадобиться Рольфу? За то время, что в Рендолле гостили Эшвуды, мы почти не общались наедине. Да и сам лорд сильно изменился. Мы толком и не разговаривали, и ночевал он теперь исключительно в своей спальне. И вообще заметно отдалился, став чужим и холодным.

И меня это задевало. Очень. Я скучала по тем временам, когда мы жили в Рендолле только вдвоем. Мне было больно видеть, как Рольф общается с Амалией, как улыбается ей, как они вспоминают прошлое и общих знакомых, меня раздражали эти их — «А помнишь…» и взгляды, понятные лишь двоим.

Рядом с леди Эшвуд Стейн менялся, в его глазах больше не было тепла и той мягкой иронии, что светилась в черной бездне во время наших с ним бесед. Нет. Передо мной был совсем другой Стейн — тот самый светский лев, о котором писала пресса Бреголя. С каждым днем он чувствовал себя все лучше, и я понимала, что совсем скоро наступит тот день, когда мое лечение ему больше не понадобится. Да и нужда в нашем браке тоже отпадет. Тем более что рядом есть та, кого он действительно любит, и кто с радостью займет место хозяйки Рендолла.

Я прикусила губу и на секунду прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.

«Ты ведь знала, чем все закончится, Софи. Стейн ничего не обещал. И потом, он ведь и так тебе помог, разобравшись с Рейхвардом и избавив от его домогательств. Да и в Совет не донес, хотя мог бы. И денег дал».

Действительно, буквально пару дней назад Стейн выплатил мне оставшуюся часть указанной в договоре суммы. И мне еще тогда показалось, что лорд подводит черту. Дескать, все, условия выполнены, можете быть свободны. Вот только я всячески отодвигала эту мысль, совсем не готовая к расставанию, и уговаривала себя, что Стейн ничего не имел в виду, когда отдавал мне деньги. М-да… А ведь всегда считала себя здравомыслящей особой…

«Нет, Софи, ты слишком увлеклась и поверила в невозможное. В жизни так не бывает. Поэтому заканчивай-ка ты с этими фальшивыми отношениями и возвращайся домой, к своей настоящей жизни. Туда, где все предсказуемо и понятно, и где тебя ждет докторская лицензия и новые пациенты».

Я открыла глаза и встретилась взглядом со своим отражением.

«Да. Хватит медлить. Нужно брать себя в руки и уезжать из Рендолла».

А в душе все восставало против этого решения. Может, не стоит спешить? Ну чего я всполошилась? Стейн ведь и слова не сказал о том, что собирается расторгнуть договор. Да и лечение его еще не окончено.

— Миледи, вы не забыли? Милорд ждет, — тихо напомнила Эванс.

Она явно волновалась и нервно сжимала крохотные руки, а ее маленькие ушки просто пылали, ярко выделяясь на фоне светлых волос. Наверное, не будь я так измучена собственными сомнениями, обязательно спросила бы горничную, что с ней происходит, а так только сделала в уме пометку, что нужно будет спросить об этом чуть позже.

— Уже иду, — кивнула гномочке и быстро вышла, заставив себя отложить мысли об отъезде и настроиться на разговор со Стейном.

Вот только внутри смешалось столько всего — и горечь, и надежда, и глупые мысли о том, что Стейн вовсе не любит Амалию, а просто уделяет ей внимание, как гостье. Конечно. Почему я решила, что он в нее влюблен?

Тревога, сжимающая сердце, чуть отпустила, и дышать стало легче.