Пари на любовь

Неуверенные и тихие шаги становятся ближе, а затем она оказывается передо мной. Рэйч забирается на прилавок, и ее ноги касаются моего бедра.

– Кажется, тебе не помешает компания, – легкая улыбка играет на ее губах.

В тусклом свете магазина она кажется такой хрупкой, особенно в объемном свитере, спадающем с одного плеча, и закатанными рукавами. Светлые волосы струятся по спине и обрамлены лишь заколками чуть выше висков. Рэйчел не красилась с момента приезда в Джорджтаун, и я ловлю себя на мысли, что в таком облике она кажется настоящей. Без маски, которую носит каждый день.

– Я как раз закончил, – кручу в руках деревянную фигурку медведя, безнадежно испорченную надрезами и сколами. – Можем пойти прогуляться, и я покажу тебе топ десять мест, где лучше всего скрасить время.

Мой голос сочится напускным весельем, в то время как внутри все разрывается от обиды и ярости. Этот убойный коктейль выворачивает душу, заставляя ее истекать кровью.

С момента нашего возвращения с ранчо прошло чуть больше двух часов, в ходе которых я тысячу раз повторял себе, что Джон Уитакер – мой отец, и я должен проявлять к нему терпение, несмотря на его ослиное упрямство.

Всю дорогу до дома Рэйч украдкой посматривала на меня и иногда отпускала шутливые комментарии, чтобы отвлечь, но из головы не выходил разговор с отцом. На протяжении многих лет я пытаюсь понять, в чем причина его ненависти ко мне? Почему в один прекрасный день он стал относиться ко мне так, будто это я виновник всех бед на земле? Но проще отучить Уитмора кидаться на женщин, нежели добиться от Джона Уитакера хоть малейших объяснений.

Рэйчел едва уловимо качает головой.

– Ты же знаешь, что можешь не притворяться со мной, – шепчет она, не сводя с меня взгляда.

– Рэйч…

– Нет, Крис! Дружба – это не игра в одни ворота. Это так не работает. Либо мы вместе, несмотря на все трудности, либо нет. Ты всегда рядом, когда я готова вот-вот упасть. Ты спасал Кэма из раза в раз, когда тот был готов утопиться в океане. Но почему-то думаешь, что я буду спокойно смотреть на то, как плохо тебе, – упрекает она. – Если тебе нужно время, чтобы побыть одному, – хорошо. Но не отстраняйся от меня только потому, что считаешь себя недостойным сочувствия.

– Я этого не говорил.

Рэйч закатывает глаза.

– Потому что я не дала тебе такой возможности, – фыркнув, она складывает руки на груди и, выпятив подбородок, продолжает с вызовом смотреть на меня.

Запрокидываю голову и облизываю пересохшие губы. Все тело изнывает от вечного напряжения, которое не покидает меня на протяжении года. Прошло триста шестьдесят пять чертовых дней, как я вернулся в Джорджтаун, пустив под откос свою жизнь, лишь бы сделать все от меня зависящее для здоровья отца. И та-дам! Цитирую: «Я не просил тебя об этом».

Можно подумать, он способен просто попросить о помощи.

– Знаешь, я не думал, что все будет настолько тяжело, – признаюсь я и, горько усмехнувшись, встаю со стула.

Медленно обхожу магазин, наполненный всякой дребеденью. Ненужной ерундой, которой я занимаюсь каждый божий день, лишь бы найти повод задержаться тут, а не рвануть на ранчо, сломать к чертовой матери все постройки и увезти оттуда родителей.

– Все это не имеет никакого значения, – толкаю пальцем керамическую вазу, и она падает на пол, разбиваясь на сотни осколков так же, как и моя вера в то, что я не ошибся, вернувшись сюда. – Я думал, что помогу ему. Что, несмотря на годы и расстояние, разделявшие нас, он в конце концов одумается и позволит хоть что-то сделать для него. Например, такую элементарную вещь, как забота о его чертовом здоровье. Но угадай, что? Ему это ни черта не надо! – Клокочущий гнев, так надежно спрятанный за весельем и разгульным образом жизни, наконец-то прорывается и берет верх надо мной. – Я не понимаю, что еще мне надо сделать, чтобы услышать что-то, помимо: «Убирайся с моего ранчо»? Продать магазин и покинуть это проклятое место? Никогда не переступать порог его дома? Что? Что еще мне нужно сделать?

Запускаю пальцы в волосы и от бессилия сжимаю голову. Я устал чувствовать собственную никчемность. Во мне всегда преобладало желание выиграть. Стать победителем. Я ликовал, занимая первые места и завоевывая красивых девушек. Моя жизнь превратилась в чертов пьедестал достижений. И сейчас я бы отдал каждый свой приз, лишь бы облегчить боль отца. Я бы принял всю ее на себя, не обмолвившись и словом. Я хочу победить, но не ради себя, а для него.

Рэйчел нежно касается моей груди ладонями, и я опускаю голову, встречаясь с ней взглядом.

– Ты не никчемный, – шепчет она и заключает мое лицо в ладони.

Подушечки больших пальцев скользят по моим щекам, а голубые глаза всматриваются в мои с такой непоколебимой верой, что в груди зарождается огонь былой решимости, которую отец так тщательно убивает каждый божий день.