Парящий в облаках: исповедь Клода Фролло (СИ)

— Сударыня, я пришёл поблагодарить Вас за помощь, оказанную во время судебного процесса. Благодаря вашим показаниям нам удалось составить протокол. Ваша помощь воистину бесценна. Я не забыл Вас. Я бы и раньше Вас навестил, если бы не захворал. Мне бы хотелось возместить ущерб, нанесённый Вашему дому и здоровью. Церковь помнит Ваше доброе дело.

Старуха недоверчиво фыркнула и отвернулась. Однако когда я достал из кармана сутаны мешочек с монетами, её увядшие покрытые седым пухом уши зашевелились.

— Видите, матушка! — воскликнула Гудула. — Что я Вам говорила? Архидьякон — святой человек. О, отец Клод! Да благословит Вас Бог! Не побрезгуйте, останьтесь на ужин. Посидите с матушкой, пока я сбегаю на рынок. Теперь мне есть, на что купить мяса и сыра. Я так хочу, чтобы Вы разделили с нами наш пир.

Она вилась и кружилась подле меня. Полосатая юбка надувалась пузырём вокруг худых ног, задевая подол моей сутаны.

— Сестра, меня радует, что всё так удачно сложилось, — сказал я. — Вам не вернуть дочь, но по крайней мере Вы приобрели мать в облике этой почтенной горожанки. У Вас есть кров и новое занятие. К Вам опять будут ходить постояльцы. Более того, я окроплю комнату святой водой. Монах-привидение туда больше не сунется.

— Так Вы поужинаете с нами?

Разделить трапезу с этими женщинами? Жевать хлеб с сыром, в то время как у меня над головой было кровавое пятно? Даже моему цинизму был предел.

— Благодарю Вас за приглашение, сестра, но меня ждут неотложные дела.

Гудула кивнула с лёгким разочарованием.

— Что же? Тогда приходите к нам после казни. Такое событие действительно стоит отметить.

========== Глава 45. Подземный город ==========

Провинциалы, случайно заехавшие в Париж, удивляются, когда узнают, что город как бы разбит на два яруса. Каждое законченное здание занимает почти столько же места под землёй, сколько над землёй. В каждом дворце, в каждой крепости, каждой церкви, если только они не возведены на сваях, существуют подземелья. Этот подземный город, сумрачный, тёмный, таинственный и немой, живёт своей жизнью. Несколько лет назад в собор приехал молодой деревенский священник. Луи поручил мне показать ему достопримечательности города. Юноша, привыкший к сельскому ландшафту и свежему воздуху, был изумлён, когда я провёл его по лабиринту подземных темниц. Он открыл для себя новый мир, подобно тому, который описал Данте, откуда выход был только на виселицу или на костёр.

В такую яму и ввергли приговорённую цыганку, должно быть, опасаясь её побега. Эти суровые меры были абсолютно ни к чему. Не требовалось стольких усилий, чтобы сломить это бессильное создание. Весь огромный дворец Правосудия давил на неё всей тяжестью.

В эту дыру я и направился за день до казни, накануне разработав план, который казался мне вполне осуществимым. Под сутаной у меня был надет охотничий костюм, подаренный Лавалем. За последний месяц я так исхудал, что дополнительный слой одежды не был заметен под моим церковным одеянием.

Охранник, стоявший у входа в темницу, сонно поклонился мне. Священник, пришедший исповедовать приговорённого к смерти — достаточно обыденное явление. Когда лжёшь, безумие ограничиваться полуправдами. Придав лицу особенно суровое и отчуждённое выражение человека, пришедшего исполнить свой горький долг, я снял со стены фонарь и медленно направился по сырому коридору.

В одном из каменных мешков сидела она, затерянная в кромешной тьме, погребённая, зарытая, замурованная. Уже два месяца ветер не играл её волосами, а человеческий голос не достигал её слуха. Несколько раз в день чья-то рука подбрасывала ей корку хлеба. Во что превратилась цыганка за это время? Готов ли был я увидеть плод своих злодеяний? А тем временем, чтобы не выдать себя, мне нужно было сохранять спокойный, печальный тон голоса. Мне предстояло роковое свидание, от исхода которого зависела вся моя жизнь. Одно опрометчивое движение, и всё было бы потеряно.

Мне не составило труда отыскать в темноте камеру, в которой была заточена цыганка. Я бы нашёл её даже если бы мне выкололи глаза. Стянув сутану через голову, я оставил её у двери, а плащ перекинул через руку. Охотничий костюм строго облегал моё исхудавшее тело. В стекле фонаря я мельком увидел своё отражение. Когда в последний раз я видел себя в одежде мирянина? Этот образ не казался мне противоестественным. В нём не было ничего устрашающего или отталкивающего. Обычный парижанин средних лет, высокий и стройный, сохранивший остатки былой привлекательности. Я бы мог так выглядеть каждый день. Клод Фролло, доктор медицины, преподаватель в университете. Всё могло бы быть иначе. Если бы моя мать не умерла преждевременно. Если бы отец не женился на этой белобрысой дуре. Если бы не родился Жеан. Если бы чума обошла наш квартал стороной.

Не знаю, почему я вдруг ударился в эти размышления у входа в темницу. Быть может, я подспудно пытался оттянуть встречу. Речь, которую я заранее приготовил, вылетела у меня из головы. Её огрызки, сохранившиеся в памяти, казались абсурдными и нелепыми.