Париж: анатомия великого города

Евреев изгоняли, вырезали, оскорбляли, унижали, но они на протяжении всего столетия упорно возвращались в столицу. Париж нуждался в них, особенно в их финансовых талантах и деловой сметке. В поиске компромисса городские власти с разрешения монарха установили евреям ограничения на передвижения, сузив их мир до нескольких улиц: рю Сен-Мерри, рю дю Ренар, рю де Мусси, Сен-Бон и де-ла-Ташери. Позднее еврейская община заняла земли на востоке вплоть до рю Розье. В прошлом эта улица была внутренним бастионом стены Филиппа-Августа, а сегодня — сердце парижской общины евреев, этакий кусочек Тель-Авива в Париже.

Это спокойный район, хотя порой и в нем поднимается волна напряженности. В памяти жителей частенько всплывают ужасы Второй мировой войны. В витрине ресторана «Дели Джо Голденберга» среди кулинарных рецензий со всего мира можно увидеть пожелтевшую газетную вырезку, датированную 1982 годом, с рассказом о том, как араб расстрелял семерых мирно обедавших здесь человек. Это лишь самый последний из антисемитских инцидентов, в целом же евреи за всю историю Парижа слишком часто страдали и были гонимы.

Глава шестая Священная геометрия

В начале XII века в Париже существовало множество строительных проектов, но стало совершенно очевидно, что ему недостает большого храма. Город был полон паломников и священных реликвий, но так и не стал центром религиозной жизни страны. Громкие заявления священников и простых парижан о том, что столица является священным градом великой веры, без воплощения символа этой веры в камне были пустым звуком. Не менее серьезен был аргумент горожан о том, что без собора Париж не сможет стать настоящим оплотом христианства.

Епископ Парижский долго добивался от властей решения построить новый собор; о том же мечтал «серый кардинал» Франции аббат Сюжер, который за год до собственной смерти, в 1150 году, передал строящемуся храму витражи (витражное окно с изображением Девы Марии случайно разбили в 1731 году). Решение построить собор имело и политическую подоплеку: Париж продолжал соперничать с Римом, и парижане не могли проигрывать в архитектуре. Следовательно, чтобы Париж воспринимали как религиозную столицу, ему следовало приобрести материальное воплощение статуса — новый собор.

И вот за два года до рождения Филиппа-Августа, в 1163 году, на глазах крестьянского сына Сюлли, рожденного в долине Луары и ставшего епископом Парижским, в фундамент собора Нотр-Дам были заложены первые камни.

Сюлли не только осуществлял надзор за стройкой, посещая ее ежедневно, но и из собственного кармана финансировал часть работ, тратил ренту, полученную от владений, разбросанных вокруг Парижа. Первым делом следовало разобрать развалины церкви Сен-Этьен, построенной еще при Меровингах, и прилегавшего к ней рынка. В 1180 году работы по расчистке территории и строительству начались и наконец появились очертания трансепта.

Строители планировали возвести собор, который «станет над водами» словно огромный и величественный корабль». Внимательный взгляд заметит, что храм определенно возведен в парижском стиле, с акцентом на детали декора, а не на целостную монументальность образа (парижские мастера особенно гордились своим умением обрабатывать камень). В этом же стиле сооружены расположенные неподалеку храмы Сен-Дени и Сенли.

Камень для строительства доставляли из Вожирара и Монружа. Для того чтобы обеспечить пути подвоза строительных материалов с берегов Сены, в лабиринте острова Ситэ проложили новые улицы. Лишь через десять лет Сюлли увидел алтарь, а сам собор строили два века, но с самого начала стройки жизнь на площади, на Паперти Нотр-Дам, и по сей день считающейся центром Франции, била ключом.

Условия этой жизни были грубы и жестоки, не в пример строже условий конца Средневековья, описанных Виктором Гюго в романе «Собор Парижской Богоматери». Окрестности кишели проститутками, нищими и ворами, здесь часто вспыхивали эпидемии. Сена несла холеру, и болезнь частенько наведывалась в город, а запах мертвых тел разносился на десятки километров вверх по реке. Сюлли, однако, вопреки бедствиям, гордился своим достижением. В 1180 году сюда стеклись толпы, чтобы поглазеть на крестины Филиппа-Августа.

Если говорить проще, то Виктор Гюго был прав: Нотр-Дам де Пари фундаментально изменил Париж. Самым примечательным стало то, что собор был самым высоким зданием, когда-либо возведенным в Париже: его было видно за несколько километров, — и слава о нем быстро разнеслась по всей Европе. Нотр-Дам стал эмблемой новой цивилизации. Парижане получили возможность подняться на галерею и впервые разглядеть свой город во всех деталях.

Памятник концу времен