Париж: анатомия великого города

В современном Париже обитает небольшое, но заметное число парижан, завороженных языческой магией жителей Лютеции и Парижа, существовавшей на заре христианства в этих местах. Книжные лавки, торгующие оккультной литературой, сегодня процветают. Самые преуспевающие и всегда полные покупателей (например «La Table d’Erne-raude» на улице Юше в доме 21) расположены на левом берегу Сены, в тени собора Нотр-Дам. В глазах приверженцев магических учений это вовсе не выглядит случайностью. Земля, на которой воздвигнут храм, издревле почиталась как священная: здесь друиды творили свои таинства, язычники поклонялись богам. Образы древних богов и верований, продолжавших жить в предрассудках обывателей или практиках тайных обществ, нашли отражение на фасаде и в интерьере собора. Праздник Шутов — четырехдневная сатурналия, отголосок языческих ритуалов — носил явно оргиастический характер и проходил в соборе, при этом часто заканчивался убийством или групповым сексом, и власти терпели это вплоть до второй половины XVI века.

Поэт Ален Жуффруа в 1992 году написал короткую работу о магической значимости Нотр-Дама, отдавая в ней должное Фульканелли. Жуффруа был секретарем Андре Бретона и хорошо знал нравы парижских сюрреалистов. Бретон и Жуффруа в компании приятелей ходили по церквям, чтобы посреди службы вслух засмеяться, оскорбив священнослужителей. Жуффруа в своей книге о Нотр-Дам вспоминает визит в старую церковь в Финистере в Бретани: престарелый Бретон сравнил ее с аквариумом.

Через несколько лет после того, как Жуффруа выпустил свою книгу в свет, я встретил его и расспросил о том, какие рассказы ходили в среде сюрреалистов о соборе. Он ответил, что в городе, который кажется неизменным, перемены происходят ежесекундно. И нет тому примера лучше, продолжал он, чем Нотр-Дам: в зависимости от точки зрения в разные времена собор являлся то символом надежды, то знаком трансценденции, то Храмом Разума, служил то штабом инквизиторам, то приютом паломникам, то убежищем магам, то церковью императорам…

…или обычной приманкой для туристов. Все зависит от точки зрения[39].

Глава седьмая Любовники и ученые

К 1223 году, когда умер Филипп-Август, Париж стал культурной столицей Западной Европы. Репутацию эту город заслужил не высоким уровнем жизни, а интенсивной интеллектуальной работой. При короле о городе заботились, укрепив его оборону, но для чужаков он продолжал оставаться мрачным, полным болезней и распрей.

Несмотря ни на что, город притягивал ученых, торговцев, политиков и поэтов, стекавшихся в прославленный Париж — столицу наук и искусства. Собрания городских библиотек, великолепные витражи, скульптуры и архитектура религиозных сооружений, разбросанных на Ситэ к югу от холма Святой Женевьевы и к западу от Сен-Жер-мен-де-Пре, были так же знамениты, как велики сами ученые мужи. Улицы были грязными, но архитектурные сооружения — величественными. Руины знаменитой церкви Сен-Поль-де-Шан, построенной в 1107 году на улице Сен-Поль в Марэ, — самого популярного религиозного сооружения XII столетия — можно видеть и сегодня. На площади перед Лувром можно лицезреть руины церкви VI века Сен-Жермен-л’Оксеруа, которая была скрыта под напластованиями пяти веков религиозного строительства. Прилегающие к площади улицы Претр-Сен-Жермен-л’Оксеруа и Арбр-Сек существуют с XIII века и более или менее сохранили изначальный облик. Они лежат на границе религиозного центра средневековой столицы Франции.

Городу еще только предстояло стать великим мегаполисом, облеченным политическим влиянием, пока же этому мешали внешние факторы: в основном неуемная энергия англичан, в том столетии не раз приводившая островитян под парижские стены. Внутренний аппарат управления был испорчен излишней близостью к монархии, а восшествие на трон череды слабых королей Капетингов, одержимых религией, деньгами или собственной значимостью, ослабляло его все сильнее. Эти правители не считали нужным уделять внимание менявшемуся городу, его населению или бюджету.

Филипп-Август, однако, приложил значительные усилия к улучшению повседневной жизни: образовал полицию, построил систему канализации. Выглянув из окна Лувра (ставшего к тому времени королевским дворцом), Филипп был столь шокирован ударившим в нос зловонием, что, по свидетельству его врача, немедленно решил вычистить Париж. Неподъемная задача для города, по улицам которого ходил домашний скот: системы канализации не существовало, а большинство жителей столицы избавлялись от нечистот, попросту выбрасывая их на улицу.