Париж: анатомия великого города

Первейшим же источником знаний о тех событиях является откровенная и горестная автобиография Абеляра «История моих бедствий», повествующая о философских спорах, путешествиях, страданиях, но больше всего о любви к Элоизе и «проклятой постели». Хотя произведение и адресовано загадочному «другу», оно явно обращено к Элоизе, которая, прочитав, взялась писать ответ. Повесть Элоизы бурлит сексуальностью, блещет интеллектом и выдвигает смелые мысли и идеи, за которые сто лет спустя ее сожгли бы на костре как еретичку. Интереснее всего то, что в ответ на холодные рациональные рассуждения Абеляра о святости и отречении от мирских утех Элоиза просит оставить женщинам «земные радости», которые Абеляр обещал лишь мужчинам. Девушка не желает возносить (или принижать, как она считает) женщин до статуса мучениц и святых. Она не побоялась назвать сексуальность двигателем любви: «Если звание жены священно или официально, — писала она, — я хочу занять место друга или, если не постыдишься того, наложницы, шлюхи».

Откровенная сексуальность Элоизы — открытый вызов властителям дум той эпохи. Нет сомнения, что подобная женская смелость рано или поздно должна была столкнуться с мужским насилием. Элоиза была наказана вдвойне: она была лишена общества людей и — хуже того — искалеченного возлюбленного.

Однако преступными отношения любовной пары сделал не секс (Париж того времени, образно выражаясь, сотрясался от наполнявшей его бурной сексуальной жизни), а то, что их поймали с поличным. Фульбер в глазах современников был неправ и излишне жесток, но, когда кастрировал Абеляра, в каком-то смысле поступил справедливо. История заставляла публику содрогаться от будоражащей смеси ужаса и пикантных деталей.

Нет ничего удивительного в том, что история общества тех лет полна рассказами об отсечении гениталий. Некий Жильбер де Нога, например, в своих мемуарах повествует об ужасных пытках, которыми развлекался Тома де Куси, подвешивая жертвы за пенис, пока тот не отрывался от тела. Другая история рассказывает о том, как некая монахиня влюбилась и забеременела от молодого каноника. Ее заставили лично кастрировать любовника и лишь затем вернули обратно в обитель. Из фаблио[42] о распятом священнике мы узнаем о священнослужителе, которого некий скульптор застал в постели со своей женой. Пастырь бросился к распятию, раскинул руки и притворился Христом. Муж-рогоносец сделал вид, что не узнал священника и подправил «деревянную» статую Христа, отрезав несчастному «лишние» причиндалы — пенис и яички.

Полную столь привлекательной для публики жестокости легенду об Абеляре и Элоизе поэт-современник с Юга, Жеан де Ниса, назвал «историей послаще вина с медом».

Уличные бойцы и студенты

Менее склонные к романтизму современники вспоминали об Абеляре прежде всего как об отце-основателе Университета Парижа. Главным доказательством тому служит факт, что этот ученый первым обратился к диалектике, подкрепленной логикой. Балансируя на грани ереси, Абеляр отказался от всепроникающей примеси мистицизма в науке.

Вторым доказательством служит то, что, оставив покой Нотр-Дама ради холма Святой Женевьевы, ученый привел философию из лона церкви в гражданское общество, где она прочно обоснуется на тысячу лет. Действительно, со смерти Абеляра пройдет совсем немного времени, а разрозненные группы интеллектуалов, собравшись вокруг холма Сен-Женевьев, сольются воедино и образуют гильдию — первый университет Парижа. В 1257 году капеллан Людовика IX Робер де Сорбонн создаст коллеж, давший имя Университету Парижа. К концу столетия Сорбонна была известна уже всей Европе.

Изначально коллеж был основан для помощи неимущим школярам: на его территории проживало шестнадцать учеников разных национальностей. Однако очень скоро весь христианский мир начал финансировать учебное заведение, размах операций коллежа впечатлял. Сначала коллеж завладел зданиями на улице Перерезанной Глотки (как видно из названия, в этом районе промышляли воры и убийцы) напротив римских терм, позже занял улицы Дье Портес и де Макон, расположенные ближе к нынешней площади Сорбонны. Сначала репутация учебного заведения строилась на строгости, с которой студенты обличали ересь и противодействовали ей, как, например, влиянию монахов нищенствующих орденов на обывателей Парижа. Это мгновенно настроило против университета наживавшихся на легковерии и набожности прихожан аббатов и епископов как в Париже, так и в его округе. Антиклерикальные и бунтарские настроения Сорбонны проявились уже в дни ее основания.

Но важнее всего то, что учреждение университета способствовало выдвижению столицы Франции на первое место среди городов Европы, как и постройка собора Парижской Богоматери, и обильные доходы городской казны от речной торговли. Мнивший себя главным конкурентом Риму, Париж завидовал влиянию папского престола. Мощь Рима составляла власть политическая, опиравшаяся на богословие, а Париж возвысился благодаря власти мирского интеллекта, главным образом бурлившего вокруг холма Святой Женевьевы.