Париж: анатомия великого города

На Новом мосту «трудились» преступники, срезая кошельки и сдергивая плащи. Жулики, шлюхи, актеры, шарлатаны и шулеры стояли по обе стороны улицы, которая была единственной дорогой к новой торговой улице Дофина на левом берегу к рынкам, пакгаузам и банкам правобережья. Этот нюанс жизни улиц при Людовике XIII отмечен в песенке «Les Filouteries du Pont-Neuf»[62], быстро и прочно закрепившейся в парижском фольклоре.

О Новый мост, чудес круговращенье,
Шлюх, жуликов, лгунов столпотворенье!
Тут весь Париж, тут бродит каждый всяк:
Вон зубы рвут беднягам за медяк,
Вот лавки, где торгуют всем подряд,
А вот свечей и мазей целый ряд;
И люд лихой толпиться здесь привык:
Чуть зазеваешься — кошель отрежут вмиг[63]

.

Новый мост стал оплотом всякого толка противников правительства, короны и религии. Чаще всего противление властям олицетворяли преступники и бродяги, но чистое диссидентство проявлялось в быстрой реакции на все происходящее сатирических актеров и в остроумных ремарках, которые выдавали местные лавочники. Этот простонародный дух бунтарства быстро направили в полити-веское русло. Среди умелых манипуляторов настроениями народа был, например, Франсуа Поль де Гонди де Рец, известный впоследствии как кардинал де Рец и приходившийся племянником архиепископу Парижа: здесь в 1648 году он призывал толпы горожан выступить против абсолютизма правительства Людовика XIV и главного королевского советника, хитрого Джулио Мазарини.

Возмущение Гонди было вызвано арестом Пьера Брусселя, самого ярого противника Мазарини и разрушительной фискальной политики правительства, поддерживающего бессмысленные войны с Германией и Испанией. Парижане были возмущены растратой своих денег, и Гонди не составило труда вызвать симпатии решительно настроенных горожан и отпетой публики с Нового моста. Первым делом распаленная пламенной речью Гонди толпа выстроила баррикады на улице Арбр-Сек и в других районах города. В городе появилась примерно тысяча баррикад из бревен, металла и разобранной брусчатки. В народе царили праздничные настроения — бунтовщикам в тавернах подавали бесплатную выпивку и мясо. Но уже вскоре все обернулось жесточайшим насилием. Королевская семья укрылась в Пале-Рояле и при первой возможности бежала в загородную резиденцию Шато Руэль. Бунт превратился в полномасштабное восстание против короны, наступление на Париж повел оппозиционно настроенный талантливый военный деятель принц Конде.

Восставших назвали в честь фронды — пращи, которой пользовались парижские мальчишки, обстреливая прохожих, — фрондерами. Бунтовщики вооружились такими пращами и перебили все окна во дворце Мазарини; вполне логично, что вскоре восстание стали называть Фрондой — «La Fronde». Вообще-то, под именем Фронды нам известны два восстания. Первое называлось «Fronde des paiements»¹ и являлось реакцией на политику налогообложения Мазарини. Второе, которое в действительности представляло собой ряд мелких волнений и стычек, прокатившихся по всей Франции вплоть до 1653 года, носит название «Fronde des Princes»[64], поводом для него стали споры за престолонаследие. При этом оба восстания были проявлением общественного недовольства политикой короны. Большого революционного размаха события так и не приобрели, отчасти потому, что было невозможно объединить различные проявления ярости, никак не похожие на организованную программу. Влияние и первой, и второй Фронды ощущалось в провинции, но скоординировать действия так и не удалось. Вскоре стало ясно, что революционный пыл Гонди питался скорее желанием стать кардиналом, а не стремлением установить социальную справедливость. Но «esprit frondeur» («дух фрондерства») пропитал парижский фольклор, и сленгом бунтовщиков пользовался всякий уважающий себя парижанин.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ НОВЫЙ РИМ И ДРЕВНИЙ СОДОМ 1680–1799 гг.

В Палермо — Этна,

В Париже — Pensée.

Виктор Гюго. Литературная и философская смесь (1867)

Добрый парижанин все пьет, все ест, все глотает.

Луи Себастьян Мерсье. Картины Парижа (1781)

Глава двадцатая Великолепие и невзгоды