Парижская любовь Кости Гуманкова

В тяжкие годы владычества врагоугодников и отчизнопродавцев он был членом координационного совета движения «Демократы в поддержку демократии» и председателем Всероссийского общества защиты детей-инвалидов имени возвращения академика Сахарова из горьковской ссылки. А как известно с давних пор, благотворительность – самый верный и короткий путь к благосостоянию. Вплоть до прихода к власти адмирала Рыка человек-крот проживал в старинной барской усадьбе, которую по дешевке откупил у разорившегося подмосковного колхоза и роскошно отреставрировал. Однажды к нему заехал с визитом старенький, совершенно офранцузившийся сын дореволюционного владельца усадьбы и был потрясен количеством кондиционеров в модернизированном родном дворянском гнезде. Уехал он в полном недоумении, за что же в таком случае его папа получил сабельный удар под Каховкой и до конца дней своих работал парижским таксером.

Арестовали человека-крота в международном аэропорту Шереметьево‐2, когда он уже намылился лететь во главе команды мужественных спортсменов на V Международные соревнования детей-инвалидов по настольному теннису в Лиссабон. Металлические части и детали четырнадцати инвалидных колясок, как позже выяснилось, были изготовлены из золота и платины. Но даже лишившись всего этого, хитроныра-благотворитель оказался самым богатым обитателем Демгородка. Одно лишь упоминание его номера – 62 – вызывало у многих изолянтов приступы настоящей классовой ненависти.

Кстати, в ходе следствия по делу пособников антинародного режима, а также во время открытого суда, проходившего на Малой арене Лужников, стало общеизвестным, что большинство арестованных имеют довольно крупные счета в западных банках. Жалко оправдываясь, они уверяли, будто эти средства обрели за книги, опубликованные за рубежом, и лекции, читанные там же. Однако абсолютно беспристрастная комиссия, состоявшая в основном из морских офицеров и ткачих с «Трехгорки», подсчитав, пришла к выводу: чтобы заработать подобные суммы, каждый подсудимый должен был издать не менее 120 томов или прочитать около 21 тысячи лекций. А если учесть, что вся человеческая жизнь состоит примерно из 20 тысяч дней, то вздорность этого наглого лепета становится очевидной.

Кроме того, в процессе разбирательства выяснилось, что агентам антинародного правительства удалось-таки обнаружить спрятанные на Западе знаменитые деньги партии. И пока продажная демократическая пресса лила крокодиловы слезы по поводу исчезнувших сокровищ, они были надежно перепрятаны там же, на Западе. Несколько человек из окружения трех бывших президентов знали судьбу этих неуловимых денег, но вскоре после победного, усыпанного цветами въезда адмирала Рыка в Москву все они в соответствии с устойчивой российской традицией выпали каждый из своего окна.

«Худо!» – молвил Избавитель Отечества, выслушав эту неутешительную информацию. «Найдем, командир! – твердо пообещал П. П. Чуланов. – Обязательно найдем. Всех в окна не перевыбрасывают!..» – «А эти демокрады, – поинтересовался Иван Петрович, – сдают валюту-то?» – «Жадятся, – покачал головой первый заместитель. – Может, попросить убедительно?» – И он сделал руками движение, словно бы выжимал белье. «Нет! – твердо ответил адмирал Рык. – Только лаской. Иначе народ не поймет. Да и Европа, мать ее так…»

Однако народ, по крайней мере в лице алешкинских обывателей, ничего не мог понять, когда прослышал об открытии в Демгородке валютного магазинчика, где объевропеившаяся личность могла удовлетворить все свои, даже самые непростительные, потребности. Откуда, недоумевали они, у изолянтов, одетых в казенные джинсовые робы, могла объявиться валюта?! Но в том-то и заключалось изящество плана, придуманного Избавителем Отечества: изолянт, желающий поживиться в магазинчике, должен был выписать доверенность на имя спецфинкурьера, который под надежной охраной тут же выезжал за границу в соответствующий банк и доставлял в страну краденную у народа валюту. За каждую сданную возрождающейся Отчизне тысячу изолянт получал на руки доллар, а точнее, бумажный талончик с треугольной печатью и подписью начальника финансово-учетного отдела Демгородка подъесаула Папикяна. После этого поселенец мог отправиться в магазинчик, прозванный «Осинкой», и приобрести там любые импортные товары, правда, по ценам, втрое превышающим среднеевропейские.

Поначалу изолянты захаживали в «Осинку», как в музей: просто поглазеть на прилавки, навевавшие острые воспоминания о более симпатичных временах. «Ах, мексиканская текила! Помнишь, мы пили ее во время конференции по одностороннему разоружению?!» – «Ах, лобстеры! Помнишь, мы ели их во время переговоров о передаче Курил Японии?!» Ну и так далее… Недели полторы все ограничивалось чисто мемориальными восторгами, и в Москву уже пошли тревожные рапорты коменданта Калманова: мол, жмутся дармоеды!