Парижская любовь Кости Гуманкова

Все шло очень пристойно и взаимовыгодно, пока летописец не дал маху, коснувшись истории знаменитого «Розового купидона», купленного ЭКС-президентшей в Нью-Йорке во время встречи на высшем уровне. Еще тогда это событие вызвало неподдельное изумление на Западе. В России же ему не придали особенного значения, возмущенно сосредоточившись на роскошной собольей шубе, в которой тогдашняя «первая кремлевская леди» щеголяла по Америке. Отвечая на вопросы потрясенных западных журналистов, ЭКС-президентша сообщила: муж, отправляясь на переговоры, посоветовал ей проехаться по магазинам и купить что понравится… Понравился «Розовый купидон», бриллиант, входящий в десятку самых крупных в мире камней. Кто же мог подумать, что несколько строк об этом злополучном бриллианте, давно уже конфискованном и подаренном известной исполнительнице народных песен Ксении Кокошниковой, вызовут такую бурю! Впрочем, поначалу бурю ничто не предвещало – опасный кусок, прочитанный изолянтом № 49 на очередных исторических средах, вызвал даже некоторое умиление былым размахом, но через два дня, прореживая морковку на своих соседствующих участках, бывшие президентши жутко поссорились. Впрочем, нет, поссориться они не могли, так как фактически не разговаривали, а лишь, находясь вблизи друг друга, произносили вслух фразы, наподобие того, как актер, выйдя на сцену, изображающую ночной сад, говорит перед полным залом: «Ночь! Ни души кругом!»

Так вот, через два дня, прореживая морковь, ЭКС-президентша заметила в пространство: «Надо же, еще только июль, а корнеплод уже такой крупный…» – «Прямо как «Розовый купидон», – вдруг добавила из-за забора экс-ПРЕЗИДЕНТША. Боже праведный, что тут началось!

Последующие дни весь Демгородок был занят проблемой, как и кем будет наказан злополучный историк, вытащивший из нафталина забвения такой опасный сюжет. Некоторые полагали, что вообще не будет наказан, так как на слезы и призывы к мести ЭКС-президент якобы ответил своей жене, что ее неодолимая тяга к неестественной роскоши чуть не стоила ему доброго имени в мировой политике. Другие же, наоборот, считали, что будет наказан, и жестоко, ибо, узнав об оскорблении, нанесенном его супруге, ЭКС-президент якобы топал ногами и требовал пресс-конференции с участием зарубежных журналистов… Возник даже стихийный тотализатор, организованный изолянтом № 617, в прошлом известным священником-депутатом, прославившимся тем, что в ходе нередких внутрипарламентских потасовок он действовал наперсным крестом как боевой цепью. Но участвовать в этом тотализаторе ни Лена, ни Мишка не стали (у нее не было «осиновых» талончиков, а Курылеву строго запрещалось), они просто поспорили на поцелуй. Наивная Лена считала, что ЭКС-президентша окажется выше всей этой житейской скверны, а многоопытный Курылев был уверен, что – гораздо ниже… И вот после окончания очередного воспитующего киносеанса бывшая первая кремлевская леди решительно встала, резко подошла к земледельцу-историку и с оттяжкой врезала ему «по твари», как выразился бы обитатель Гомельской губернии. Впрочем, отважный летописец был готов ко всему – он ждал приближавшуюся к нему эринию с мужественной улыбкой, какой обычно пациент встречает надвигающегося дантиста с зубодеркой. А после того как отзвенела пощечина, он произнес фразу, которую, наверное, обмозговывал всю предшествующую ночь: «Это пощечина для истории».

Отнаблюдав развязку и выждав, когда смолкнут возмущенные крики тех, кто выиграл и теперь безуспешно искал батюшку с кассой, Мишка повернулся к Лене и молча показал пальцем на свою щеку. Он был очень удивлен, когда она поцеловала его не в щеку, а в губы, поцеловала старательно, точно выводила ученические прописи. Курылев даже чуть не улыбнулся, подумав о том, что если бы она в этот момент не выполняла языком рекомендации известного английского сексолога, то наверняка от старания по-детски высунула бы кончик языка…

– Я смешная, да? – спросила она, переведя дыхание.

– Ну что ты! – успокоил Мишка и решил с этой глупенькой телепаткой быть поосторожнее даже в мыслях.

– А хочешь, я почитаю тебе стихи?

– Вообще-то обычно парни читают девушкам стихи. Для обольщения…

– Значит, я самообольщаюсь, – ответила Лена и внимательно посмотрела в глаза Курылеву.

Для того чтобы она не смогла прочитать в его глазах ничего, кроме нежного простодушия, Мишке пришлось затратить столько же энергии, сколько ушло бы на разгрузку вагона боеприпасов.

– Прочитай.

Эти стихи в цепкой Мишкиной памяти остались навсегда:

Любимых убивают все –
За радость и позор,
За слишком сильную любовь,
За равнодушный взор,
Все убивают, но не всем
Выносят приговор…

…А через две недели они лежали на широко разложенном интендантском диване, и Лена, уткнув голову в волосатую курылевскую грудь, шептала:

– Ты очень красивый. У тебя очень красивое тело. Ты похож на античного полубога!

– Почему полубога? – спросил Мишка.