Парижский мститель. 10 лет прямого действия

Натали регулярно ездила на ферму, где мы получали молоко, яйца и другие «домашние» продукты. (Более того, в телевизионном фильме «Action rouge» единственный отрывок, который близок к реальности, это, пожалуй, образ Натали на велосипеде, отправляющейся на ферму с сумкой для покупок на багажнике и «арсенальной» сумкой, перекинутой через плечо). Однажды она вернулась со словами: «Я только что пила кофе с адъютантом и жандармом из бригады Шатонеф…». Так она регулярно встречалась с местными полицейскими, а также с мобильной охраной легиона Питивье, которые также приезжали за припасами «на ферму». В другой раз Натали спросила двух молодых людей, которые расхваливали достоинства работы пробойщика тростника: «А это не слишком опасно? – О, здесь нет особого риска, ничего никогда не случается. Правда, единственным притязанием на славу жандармов этого региона, вероятно, был надзор за лагерем для интернированных в Питивье или транзитным лагерем в Боне-ла-Роланде во времена режима Виши…

В мэрии наша декларация о месте жительства не вызвала никаких проблем. Не было проблем и с налоговыми органами и другими органами повседневного социального контроля.

Только Натали и я регулярно появлялись там. У меня было хорошее прикрытие: личность настоящего бельгийского магистрата, находящегося в отпуске для написания серии исследований о преступности! Что касается уголовного процесса, я мог показать себя в любом разговоре – к черту неудачный опыт! Но поскольку мы были бельгийцами, я также должен был знать то, что должен знать каждый бельгиец. Все, что может всплыть в разговоре с соседями и что, если не ответить на этот вопрос, звучит странно. Поэтому мы изучали такие книги, как «Все, что нужно знать о Бельгии: основные моменты истории страны, банковские праздники, несколько мер и припев «Брабансона»…».

Соседи приходили регулярно. «Вам бы кроликов завести. Здесь у всех есть кролики. Это самое простое… Я дам тебе дюжину молодых. Я дам вам дюжину молодняка. После этого они сами размножатся…». Так мы установили два или три хатки, просто для показухи. Для других мы должны были «иметь уток»… Потом было: «Если вы не возьмете эту козу, я ее убью, она не соответствует стандартам». С учетом того, что Натали приносила всех брошенных кошек, которых она находила по дороге, ферма начинала превращаться в настоящий Ноев ковчег! Все это было очень удобно для создания нашего имиджа экологически чистых баб, которые даже кроликов не убивают…

Ферма была одновременно местом для работы и местом для отдыха. Мы печатали газеты, а между двумя тиражами ходили кормить кроликов травой. Днем Натали работала на антресолях над досье главных чиновников CMI, ежемесячно читая десятки специализированных журналов, накапливая и сопоставляя данные, которые она редактировала, а затем ксерокопировала. А поздним вечером она лежала на траве у пруда. Где она иногда ловила рыбу.

Мы регулярно проводили два дня в Париже, всегда делая остановку по дороге туда и еще одну на обратном пути, чтобы поменять номера. Благодаря винтам, замаскированным под заклепки, мы могли поменять бельгийский номерной знак на немецкий максимум за две минуты. В качестве базы мы использовали квартиру в пригороде.

В пригороде Парижа, откуда мы выезжали на другой машине или на RER, но в исключительных случаях и с осторожностью, чтобы выйти только на тихой станции, где контроль был гораздо реже, чем, например, на Сен-Мишель или Насьон.

Мы всегда проводили разведку, обычно рано утром и вечером. Мы наблюдали за отправлением и возвращением с рабочего места, выискивая наиболее регулярное время. Мы работали поочередно на двух прядильных фабриках. На одной утром, на другой вечером, и наоборот на следующий день. Каждая точка наблюдения была сфотографирована и получила номер. Затем мы искали места, где можно было оставаться надолго – бары, прачечные, автобусные станции и т. д., – и размещались там. – И мы регулярно меняли места. И мы регулярно меняли места, тщательно записывая свои передвижения. Мы всегда должны были точно знать, где находятся наши наблюдательные пункты, потому что в конце дня, когда мы заканчивали наблюдение дома, если цель была там, а мы ее не видели, мы должны были пересмотреть нашу позицию.

Хвост был самой опасной частью. Мы должны были собрать как можно больше информации, не будучи замеченными или донесенными – под угрозой катастрофических последствий. Поэтому мы каждый день меняли свою внешность, если не могли быть переданы. А когда было возможно, на пути объектива ставили автомобили, оснащенные видеокамерами, – чтобы вечером их расшифровать.