Парижский мститель. 10 лет прямого действия

Если бы мы остались при своем первоначальном проекте, то отстранение Бессе позволило бы нам навязать государству политическую борьбу на выбранной нами почве. Хотя бы для того, чтобы добиться уступок с его стороны. Оглядываясь назад, очевидно, что, отказавшись от продуманных заранее действий, – мы подвергали себя опасности. Но в то время мы даже не могли видеть этой очевидности. Тем более что между нами никогда не было никаких противоречий, а было единодушное решение устроить эту акцию.

10 октября коммандос Ингрид-Шуберт (активистка РАФ, умершая в тюрьме) казнил директора по политическим вопросам министерства иностранных дел. Фон Браунмюль отвечал за европейскую интеграцию, Единый акт и Шенгенский договор. Он отвечал за навязывание решений Бонна на международных конгрессах и саммитах Большой семерки и ЕЭС.

В том же месяце был сформирован коммандос Пьер Оверни. В целях экономии времени разведка, проведенная для похищения, послужила основанием для выбора раннего вечера понедельника. Из расчета одна попытка в неделю, что соответствовало уровню охраны порядка в столице в то время и позволяло проявлять бдительность при подъезде.

При подъезде основная машина всегда делала контрольный проезд. Пусть все будет тихо и по плану. Она въехала на улицу Эмиль-Ришар, которая проходила через кладбище Монпарнас. Пока машина простаивала, каждый успевал сделать последнюю проверку своего грима – парик поправить, воротничок вернуть на место… Затем машина вернулась на бульвар Эдгар-Квине по улице Распай и припарковалась вдоль стены кладбища, в нескольких десятках метров от бульвара. Все фары были выключены, двигатель работал. Первый охранник следил за перекрестком бульвара Распай, а другой – за главным входом на кладбище, на случай, если появится второй R25, который иногда следовал за машиной Бессе, или простой патруль полицейских – чтобы коммандос не оказались отрезанными от запасной машины. Стрелявшие, две женщины, сидели на скамейке примерно в 100 метрах от входа в здание.

В первый раз Бессе не появился. В следующий понедельник он вместе со своим водителем ждал в холле. Когда товарищи собирались, они увидели, как его жена, одетая в вечернюю одежду, вышла из здания и направилась к машине. Встреча снова была отложена.

В третий понедельник, едва успели закончить подготовку, как появился он. Бессе вышел из машины и пошел к входной двери, держа портфель под мышкой. Тягачи двинулись по тротуару, подгоняя свои шаги при приближении Бессе. Водитель медленно отъехал. Охранник не сводил с него глаз пока он не скрылся в потоке транспорта.

Как и каждый вечер, Бессе был погружен в свой портфель.

– Извините… – Он выпрямился, но не успел ничего понять.

Пуля попала ему под глаз. Он упал. Затем пистолет заклинило. И как раз в тот момент, когда Натали собиралась вмешаться, у второго стрелка выпал магазин. Товарищ нагнулся, чтобы подобрать его. Ещё один партизан выпустил несколько пуль в лежащее на земле тело Бессе.

Содержимое портфеля было разбросано по асфальту. Один из товарищей запихивал в него документы, а другой наблюдал.

– Все в порядке, пошли.

Они сразу же быстрыми шагами направились к своей машине. Ехали они медленно, с выключенными фарами. За ними никто не следил. Весь отряд проехал по маленьким улочкам 14-го округа до парка Монтсури и без труда рассеялся, несмотря на план Бари по защите от нападения.

Влияние акции было значительным. Не только на национальном, но и на международном уровне – Renault присутствовала в нескольких европейских и латиноамериканских странах. СМИ снова и снова воспроизводили «единодушное осуждение». Во Франции, от крайне правых до «ответственных» левых групп и Компартии, сетовали все. Неудивительно, что первым иностранным правительством, осудившим нападение, стало перестроечное правительство СССР. С другой стороны, отголоски, доносившиеся до нас от рабочих, не оставляли сомнений. Даже международная пресса контрастно восприняла это убийство. Несколько корреспондентов итальянских газет отправились за новостями в кафе вокруг заводов Renault. Их статьи не оставляли места для двусмысленности. Мы могли сделать вывод, что по крайней мере часть рабочего класса поняла смысл нашей акции. А для некоторых это не было неожиданностью: возможность покушения появилась с момента его назначения на пост главы Renault 22 января. 1985 года. Бессе не был для всех тем смелым технократом из народа и уважаемым своими рабочими, которого превозносила Эдит Крессон. Об этом свидетельствуют многочисленные инциденты в цехах во время минуты молчания, объявленной руководством и профсоюзами в день похорон Бессе. Этот начальник был назначен, чтобы подавить сопротивление в этой цитадели рабочих.

В последующие месяцы два профсоюзных активиста были вовлечены в судебные процессы, в которых говорилось, что в цехах и на собраниях рядовые работники выразили недвусмысленную поддержку нашим действиям. А во время собрания против плана сокращения штатов на заводе Peugeot-Sochaux рабочие, как говорят, скандировали: «После Бессе – Кальве!»