Парни с планами (СИ)

— И вот еще, — говорит она, надвигая на нос шляпу. — Когда окончательно перестанешь себя жалеть, вспомни, как выглядит отчет о секретной операции. За исключением убийства Кеннеди, конечно, но мне ли судить исполнителя. Когда Тони рассказал — смеялась так, что потом целый час болело горло. Знаешь, такая прямоугольная фиолетовая печать: «Исполнено». Без имен, без подробностей, всем спасибо, все свободны, кто-то получает медаль. Твой Барнс разве ничего тебе не говорил?

— Он спал весь путь до Сибири, и сюда тоже, — вздыхает Стив.

Он врет сам себе.

1935

Баки не спит. Дышит преувеличенно ровно, не вертится и не сбивает одеяло к ногам. Стив считает в полной темноте: раз-два-три-выдох. Идут третьи сутки их ссоры. Потому что это правило раз и навсегда: если не собираешься возвращаться — предупреди. Даже если эта встреча с президентом и кинозвездой одновременно — найди способ позвонить в аптеку старого Сэмюэля, и тот, кто ждет дома, после десяти вечера отправится туда за сообщением. Потому что это Бруклин, черт подбери, и через неделю твое тело могут выловить у любого причала с аккуратной дыркой меж глаз или рваной раной под сердцем.

Баки не спит, и Стив это знает.

— Джеймс Бьюкенен Барнс, — строго говорит он и садится на своей кровати, скрещивая ноги и пялясь в темноту. — Ты признан виновным, нам нужно поговорить.

Раз-два-три-выдох. Стив всю ночь искал его, обходя по кругу известные бары и дансинги, пока не допытался, что тот ушел еще до заката с какой-то милашкой Рут. Два окна на третьем этаже у шаткой лестницы, шторы в мелкий цветочек, и даже к утру за ними не появился свет. Раз-два-три-выдох. Баки молчит.

1943

— Стивен Грант Роджерс! Стив, Стив! — Баки наклоняется слишком низко, хватает за плечи, жарко шепчет в ухо. — Ты признан виновным, нам нужно поговорить. Ты должен был мне сказать, написать, что совершил самую невероятную из твоих глупостей. Блядь, я и представить не мог, что это вот недоразумение, что я вижу в журналах и фильмах — ты.

Три-два-раз… Сердце стучит так, что слышно от итальянского леса до самых опор Бруклинского моста, но Стив упрямо повторяет в уме — три-два-раз-выдох — и не размыкает век. Потому что, черт побери, это война, а значит — все иначе. Он не спит, и Баки знает это. И поэтому Стив считает до тех пор, пока Баки бессильно не опускает голову на свою подушку, забываясь очередным кошмаром.

*

Конечно, он использует Наташин телефон, и ответ приходит незамедлительно — Стамбул, кафе на набережной, через четыре часа, пачка «Мальборо» и белая роза на столе. Неизвестный адресат не сомневается, что Стив явится за такой короткий срок. Наташа вздыхает под осуждающим взглядом: он был уверен, что переписку не отследить, но она настойчиво пыталась.

— Попробуешь задержать Старка до моего возвращения или у тебя есть дела?

— Здесь, должно быть, прекрасные пляжи…

— Только бассейн.

— Отправляешься в очередной крестовый поход, кэп? Ты опять сделаешь еще хуже.

— Я не капитан.

Наташа кивает с ироничной усмешкой, и ясно — не верит.

Взгляд Т’Чаллы тяжелеет в его присутствии, и Стиву не приходится объясняться, тот просто распоряжается подготовить джет, и спустя двадцать минут Стив уже летит на север, отчаянно стараясь ни о чем не думать.

— Здравствуйте, капитан Роджерс!

— Я не капитан, мэм… — чуть склоняет он голову в знак приветствия.

— Не беспокойтесь, слежки нет, — кивает маленькая старушка с растрепанными волосами и слишком яркими пятнами теней за толстыми стеклами очков.

Он тяжело опускается на помесь кушетки и лавки, а в горле пересыхает так, что он с трудом произносит «стакан минеральной воды», делая заказ официанту.

А кого ты ожидал здесь увидеть, Стив Роджерс?

— Вы же понимаете, что я только посредник, — говорит она, мягко налегая на «р», и приподнимает седую прядь, открывая гарнитуру в ухе.

Сколько ей лет, черт возьми? Девяносто? Семьдесят? Она могла родиться незадолго до победы.

Старушка отпивает глоток из бокала, кивает и продолжает:

— Вы знаете, что у меня есть, и, надеюсь, не отберете это у старой леди силой. Но я готов на обмен. Прикинули варианты?

Стив поджимает губы, обшаривает взглядом зал, надеясь найти того, кто на самом деле ведет с ним разговор.

— Предполагаю, — говорит она, — вы уже поняли, что меня здесь нет. Поверьте, я даже не любуюсь вами через стекло. И, на всякий случай, засечь, откуда идет сигнал, вы тоже не сможете. Так что, капитан?

— Я зря сюда летел, — отвечает он.

Потому что это — единственно верное решение.

Другого нет и не должно быть, и червячку сомнения, который едва шевельнулся в душе, стоит больше не подавать признаков жизни.

— Я знаю, что ты колеблешься, капитан Роджерс… Мои условия не невыполнимы. Поверь, я точно знаю, на что могу рассчитывать, и не попрошу у тебя головы твоих друзей на блюде, — маленькая старушка смеется искусственно и сухо, — даже Тони Старка. Взамен ты получишь кое-что интересное, и это вовсе не любовный роман.

Она кривит лицо, будто извиняется за все, что сказала, промакивая и без того пересохшие губы бумажной салфеткой.