Парни с планами (СИ)

Самая удобная точка для поражения цели — крыша отеля в трех кварталах от мемориала Вашингтона.

Да, согласно кивает Стив, на рассвете вряд ли бы кто-то быстро заметил мозги Капитана Америки, размазанные по дорожке. Впрочем, он также уверен, что не выжил бы с перерезанным горлом, в герметичной комнате, полной отравляющего газа, или после автоматной очереди в спину. И, вполне возможно, после удушения железной рукой — под схематичным наброском красуется колонка цифр — сила давления, время воздействия.

У Стива никогда не было иллюзий — он не бессмертен. И он читает, листает исписанные страницы, удивляясь, как до сих пор жив и ни машина, ни мотоцикл так и не свалились с обрыва. Ведь это так легко — Зимний Солдат умеет убивать, и в этом нет ничего личного. В беспорядочных строчках ни капли ненависти, лишь холодный расчет. Кристальный, годами отшлифованный профессионализм убийцы, преследующего цель.

Замершее, вытянувшееся в снайперской лежке тело Баки Барнса, ведущего прицельный огонь по нацистам, бездонная пустота в глазах Зимнего Солдата на мосту, отчаянная ярость на хэликарриере и обреченное «но это был я»… И планы, планы, планы — одно, самое важное задание за последние два года. Убить Капитана Америку. Стива Гранта Роджерса, будь проклята его вера в людей. Блядь, в единственного в мире человека! И, возможно, где-то дальше на исписанных страницах есть тот самый вариант, в котором Зимний Солдат вновь отзывается на имя Баки и позволяет Стиву себя найти.

Сейчас Стив не считает, что заплатил высокую цену. Баки в Ваканде — самой изолированной стране в мире, но кто знает, нет ли у Зимнего Солдата какого-нибудь протокола по самостоятельному выходу из криосна. Легкость, с которой тот сам улегся в морозильную камеру, перестает вызывать недоумение, а мир вокруг собирается из цветных осколков и щепок, едва в заднем нагрудном кармане вибрирует простой кнопочный телефон.

«Старк в пути», — пишет Наташа, и пальцы Стива дрожат, не попадая в овальные кнопки: «Задержи, на сколько сможешь».

Кафе все еще на месте, и голоса, и музыка с экрана телевизора, и запах жареного мяса с кухни, и пестрая косичка из ниток в прическе девушки, сидящей у окна. Вот только край стола превратился в деревянно-пластиковую крошку под ладонью. Он бросает на искореженный стол купюры, пытаясь сообразить, что получится быстрее — найти в туристической сутолоке пустое такси или добежать до аэропорта, где в частном ангаре ждет оставленный транспорт.

Последним рывком перед стартом он сдергивает со стола тетрадь в синей обложке. Пальцы жжет до тех пор, пока он не бросает ее на пол джета.

«Поторопись, моя фантазия не безгранична», — прилетает ему сообщение, и Стив топит рычаг в панель, искренне стараясь не строить в голове курс на север.

1935

— Почему мы все время врем друг другу? — и, видит бог, не Стив вновь первым завел откровенный разговор. Впрочем, он уверен, что ни богу, ни маме с отцом лучше этого не слышать.

— Я не вру тебе, Бак.

— Да-а-а-а? — улыбку Баки смело можно ставить олл-ин вместо миллиона долларов.

— Не говорить — не то же самое, что врать.

Город за окном укрыт снегом, и Стиву кажется, что в мире больше не существует ничего, кроме гудящих в тумане барж, выщербленных досок деревянного пола и подкрашенного жженым сахаром кипятка с цитрусовыми корками.

— Я хотел бы ничего от тебя не скрывать, — добавляет он, — но мои тайны слишком скверны.

— Так и знал, ты работаешь на Лаки Лучано, — хохочет Баки, — а в комоде хранишь автомат Томпсона и полный саквояж тысячных купюр. Ты ограбил нью-йоркский федеральный банк? По вторникам ты спишь с актрисой Хэлен Хейс?

— Я бы предпочел Гэри Купера, — выпаливает Стив. Это точно самая страшная его тайна, конечно, не считая запретного журнала, восьми долларов в железной коробке и того, что ему кажется, что он только что заболел чумой.

— Оу, — говорит Баки. — Ну ладно.

— Ладно — и всё? — Стив уже заводится, точно зная, что такие признания не проходят безнаказанными. — Ладно? По закону меня следует оштрафовать, лечить или упрятать в тюрьму, а ты «ладно»?

— Я бы помог тебе закопать труп президента, — смеется Баки с такой легкостью, словно с его плеч свалилась гора Рашмор, — а тут какая-то ерунда. Ну, если хочешь знать, то я не трахался с сестричками Роуз, ни вместе, ни по отдельности. И трижды сбежал, не заплатив, из мясной лавки Зильбера и поэтому обхожу ее по другой стороне улицы. А еще те тридцать долларов, помнишь, я вовсе не нашел их у позолоченного «Кадиллака», а выиграл, поставил на нелегальный бой у Вонга.

— И прадеда пирата у тебя никогда не было, — кивает Стив, кутаясь плотнее, хотя на самом деле ему даже слишком жарко.

— А вот как раз в это ты обязан был поверить, — Баки шутливо толкает его в бок, и неловкий разговор переходит в пыхтение и возню, словно им снова двенадцать. Только Стив настойчиво уворачивается от ладоней, что сжимают его ребра, от губ у кромки волос на шее и подтыкает одеяло, чтобы колено Баки невзначай не задело пах, где уже горит знакомым огнем, как каждый раз, когда Баки касается его слишком долго