Парни с планами (СИ)

Тони выдыхает через нос — глубоко и шумно, сжимает кулаки и сует в карманы джинсов. «Сомнительно, что там репульсор», — решает Стив и не двигается. Их разговор с Баки еще впереди.

— Я так понимаю, что коды — фарс? — все-таки произносит он. — На тебя не действует?

— Не то чтобы совсем. Давай позже, а? Интересно же, до чего он додумался сам. Спрашивай, летающая обезьяна, я отвечу.

— Все остальные ящики в бункере были забиты старыми кинофильмами. Некоторые из них по-настоящему ужасны, Роджерсу бы понравились, если попросит — могу поделиться. И не сомневайся, у меня все еще не прошло желание скормить тебе твою живую руку по частям, но…

— Что-то не так, да? — широко улыбается Баки, и эта улыбка вскрывает грудную клетку Стива.

— Я видел тебя в деле, — хрипло выговаривает Старк. — Если бы я хотел кого-то убить, то заранее позаботился бы о том, чтобы ни одна камера на сотни миль не работала.

— А будь ты Зимним Солдатом, тебе было бы на них наплевать.

— И вообще сомневаюсь, что запись реальна.

— Да тут у нас мозговой штурм, — дежурная, сто лет знакомая шутка Баки, но Стив видит, как зубы Старка едва не крошатся, так крепко сжимает он челюсти, силясь не ответить на язвительный укол. — Если бы ты спросил меня, прежде чем… Этот фанатик был повернут на Стиве, но пленка была предназначена тебе, и кто-то очень постарался, чтобы ты увидел не то, что было на самом деле. Именно это и именно ты — вот что я сказал бы. Можешь бить.

— Баки прав, — выдыхает Стив. — Это личное, ищи среди близких.

— Думаешь, Пеппер? — мрачно ухмыляется Старк. — Конечно, я не подарок, но…

— Боже, нет! Но любые девять десятых населения Земли, кроме нее. И, пожалуй, кроме меня, я вряд ли сумел бы подделать видеопленку.

— Немного меньше, — и Старк вновь вынимает из кармана не оружие, а длинную бархатную коробочку. — Примерно несколько тысяч.

Внутри переливается мутным блеском ряд крупных жемчужин.

— Всего лишь те, кто был на презентации МОРГ. Мамино ожерелье. Она сняла его перед отъездом, а на пленке его четко видно. Я мог поверить всему, кроме этого. И мне не жаль.

— Говорят, ты гений, — медленно и четко произносит Баки, пока Старк возится с кодовой панелью, чтобы поднять железный занавес. — Если так, то должен понимать, что такое наименьшие затраты при наибольшей эффективности. Модель машины, давление в шинах, правильный угол удара, скорость, анатомия, траектория полета пули. Не из сочувствия, просто иначе нерационально. Их смерть была быстрой. Я не маньяк, а профессионал.

Старк не оборачивается, лишь молча вскидывает руку с отогнутым средним пальцем и сутулясь уходит по стеклянному коридору.

— Профессионал, говоришь? Я заметил. Траектория полета пули… — тянет Стив, выхватывает из-за спины тетрадь, словно какое-то оружие, и швыряет через всю комнату, прямо под ноги отпрянувшему Баки.

Тот клонится в сторону, с трудом балансирует на носках и смотрит на синюю обложку, как на неразорвавшийся снаряд, а потом поднимает взгляд, но не на Стива, хоть тому и непременно нужно, чтобы Баки встретился с ним глазами. Но тот отворачивается и бьет рукой по стенке криокамеры. Лупит раскрытой ладонью, отчаянно и сильно, а затем прислоняется лбом к блестящему боку.

— Что же, — говорит едва слышно Стив, — не смог выбрать сам эффективный способ? Мне понравился вариант, где мои мозги разбрызгивает вокруг пруда у мемориала Вашингтона. Гарантированный результат, и хоронить точно пришлось бы в закрытом гробу. Избежал бы массы посмертных фотографий.

Баки поворачивается медленно, словно сломанная механическая кукла, и смотрит мрачно и невидяще. Как после плена — мутными глазами в одну точку где-то на плече Стива, чуть ниже правой ключицы.

Стив решается — быстро пересекает комнату, встает перед ним навытяжку, расправляет плечи под тонкой футболкой и смотрит требовательно, так жестко, как только может.

— Почему ты соврал? Мне соврал? Раз ничего не изменилось за столько лет, неужели думаешь, что сейчас самое время?

Пальцы Стива тянутся к его щеке — настойчивые, не чувствующие преград, ждущие ответного жеста — глаза смотрят в глаза, и губы сжимаются в тонкую линию.

И Баки ломается. Делает три неловких шага в сторону, тяжело оседает на сверкающий белизной стул, прячет потухший взгляд, судорожно отводит больное плечо. Раз-два-три-вдох, считает про себя Стив, раз-два-три…

— Больше всего на свете, — глухо говорит Баки, вжимаясь в спинку стула, — больше всего на свете я хочу тебя поцеловать.

Роняет лицо на ладонь и невозможно нежно вышептывает:

— … как в Лондоне.

1943

— Мы не можем, Баки. Мы не должны…

— Заткнись, умоляю. Слышишь, просто молчи.