Парни & секс. Молодые люди о любви, беспорядочных связях и современной мужественности

Он думал, что признание решит проблему отчуждения от тела, но он ошибся. Его жизнь стала еще печальнее. Он продолжал хорошо учиться и заниматься плаванием — был почти что совершенством, — но с питанием начались сбои: то переедал, то принимал слабительное, впадал в крайности от анорексии до булимии. Несколько раз он задумывался о самоубийстве; совершенно очевидно, у него была депрессия. Психотерапевт посоветовал пройти курс лечения для женщин, но Дэвон хотел сначала окончить школу. Родители согласились, если он пообещает лечь в клинику сразу после этого, отложив колледж на год.

Прозрения случаются в самые будничные моменты. Примерно через месяц после начала лечения Дэвон ехал в машине вместе с другими пациентками клиники. Он сидел, задумавшись, пока остальные болтали о «девчачьих вещах», и вдруг посмотрел на свои колени. На нем были мешковатые джинсы, которые он называл «мужскими». Психотерапевт недавно спросил его, зачем он носил мальчишескую одежду в детстве. Дэвон ответил, что просто не думал об этом. Но теперь он осознал, что дискомфорт, который причиняло его тело, и агония, такая острая, что привела его в реабилитационную клинику, связаны вовсе не с тем, что он «толстый». Вовсе нет. Дело совсем в другом… Ему не нравилось, как на его теле сидят эти штаны. «И тут я понял, — вспоминает он, — что чувствовал бы себя намного лучше, если бы весил на тридцать фунтов больше, но если бы одежда сидела на мне как на мужчине. И тогда я подумал: а что, если мне не нравится мое тело, потому что я не девушка?»

Несколько месяцев Дэвон обдумывал эту идею, принимая и отвергая ее, чувствуя, что это правда, но не желая ее признавать. Он переживал, как рассказать родителям. Он переживал из-за плавания. Он переживал, что «потеряет лесбиянок» (когда некоторые активистки движения за права лесбиянок писали, что мужчины-трансы — лишь инструменты в руках патриархата, это выбило его из колеи на несколько недель). Наконец он записался на семинар по гендеру, где познакомился с транссексуалами. «И вот входит один парень, — вспоминал Дэвон, — лет тринадцати, и я рот открыл от удивления, так он был похож на меня. Походка чуть более женственная, чем можно ожидать. Грудь перетянута, как я раньше делал. На нем брюки-карго, точно такие же, как я носил. Но у него были волосы на лице и низкий голос. И когда он стал рассказывать о том, что он транссексуал, я разревелся и никак не мог остановиться. На каждое его слово я мог сказать: “Это про меня! Это про меня!” В тот день мой мир рухнул. И я нашел в себе силы построить новый».

Осенью Дэвон начал гормональную терапию. Он хотел удалить молочные железы сразу же, но родители, которые полностью поддержали его, посоветовали не спешить с таким решением (большинство трансгендеров обоих полов не идут на хирургическое вмешательство либо по собственному решению, либо из-за отсутствия денег и дискриминации со стороны медицинских страховых компаний[132]). Отец Дэвона отвез его в клинику во Флориде, которая специализировалась на смене пола с женского на мужской, — персонал сказал ему, что впервые пациент приезжает с отцом, а не с матерью. Дэвон плакал от счастья, когда проснулся после операции. «Мне так полегчало, вы не поверите, как гора с плеч… или с груди, — улыбнулся он. — Раньше я, конечно, тоже мог сойти за мужчину, но теперь чувствую себя намного увереннее». Единственное, что его волновало, — плавание: по правилам Национальной студенческой спортивной ассоциации, гормональная терапия не позволяет выступать за женскую команду. После некоторых споров и решительных действий со стороны родителей в новом учебном году его приняли в мужскую команду.

Причина, по которой трансгендерные парни так заинтриговали меня и почему я решила обязательно включить их в книгу, заключается в их уникальном взгляде на маскулинность. Дэвон, как и цисгендеры-геи, говорил, что учился ходить, стоять и сидеть «как парень»; занимать больше физического пространства, чем женщины; реже жестикулировать; твердо ставить ноги на пол и подавлять в себе склонность к невербальным стимулам общения (женщины кивают и произносят поощряющие междометия, в отличие от мужчин). Пришлось и овладеть искусством мужского рукопожатия (инструкцию можно найти на YouTube). Однако, в отличие от цисгендеров-геев, он много лет жил в женском теле — пусть и «сексапильном», — что предполагает неизбежную критику, харассмент, постоянную угрозу сексуальных домогательств. Каждый парень-трансгендер, с которым я беседовала, рассказывал, какое облегчение, что ему больше не надо быть в центре внимания. Еще долго после операции Дэвон застывал на улице, когда слышал улюлюканье, прежде чем осознать, что оно направлено на кого-то другого (точнее, другую). Хатч, другой парень-трансгендер, американец корейского происхождения, отметил, что в теле девочки-азиатки жил в постоянном нервном напряжении, начиная с пубертата. Он был жертвой фетишизма и оскорблений на улице и в коридорах школы. Перед колледжем он на год уехал за границу, и там его изнасиловали.