Паровоз

Остановились у двухэтажного здания, решетки на окнах и на первом, и на втором этаже. Точно психушка, внутри холл, персонал в белых халатах, двое прошли, на нас ноль внимания, на стене пейзажик намалеван: речка, лесок, солнышко над лесом, птички, облачка. Детсадовский сюжет.

Меня усадили на диван, снова наручники надели, но хоть впереди.

Пришел мужик в белом халате, из кармана молоточек торчит. Ко мне по имени-отчеству:

– Пойдемте, – говорит.

Я встал, пошел, конвой остался в фойе.

– Я ваш доктор, меня зовут Вадим Алексеевич. Прошу любить и жаловать.

Привел на второй этаж, кабинет открыл ключом, перед столом кресло, не табуретка какая-то. На столе монитор «Apple», все честь по чести. Кабинет вроде медицинского: шкаф с препаратами, стенка с книжками, кушетка. Еще пара кресел, камеры по углам висят.

Доктор сел не за стол, а в кресло сбоку.

Я ему руки показал.

– Может, раскуете, док?

– Позже. Вы иногда неадекватно агрессивны бываете.

– Вы? – я поднял бровь. – Не объясните, кто это «вы»?

– Сейчас ваш следователь придет, он вам все и объяснит, – врач улыбался.

– Следователь? Я под следствием? А в чем меня обвиняют?

– Сейчас, сейчас, потерпите, вам все расскажут. Я здесь только для контроля.

Открылась дверь, вошла женщина. Лицо – Алла Демидова в роли эсэсовки из кино. Одета, только что не в форму, а так – пиджак, галстук, юбка черные. Блондинка, естественно. Лет тридцать пять. Майор, наверное.

Я вздохнул, бабы следователи, говорят, самые жуткие.

– Меня зовут Мария Ивановна, я ваш следователь, – представилась баба. Прошла, села за стол, включила комп. Посмотрела на доктора, спросила,

– Как он?

Доктор пожал плечами.

– Пока адекватен.

– В чем меня обвиняют? – поспешил спросить я.

– Ни в чем.

– Как так? А почему я здесь, в наручниках?

– Хотите кофе? – неожиданно спросила Демидова.

– Конечно, хочу, фройляйн, – поддержал я игру.

– С юмором. Это хорошо, – ответила фройляйн. – Сейчас принесут, – кивнула она мне.

Я снова показал руки.

– Мне будет трудно взять чашку.

– Ничего, справитесь, – следователь улыбнулась.

Вошла девушка в белом халате, в руках поднос, три чашки кофе, молочник, сахарница, вазочка с печеньем. Оглядела кабинет, не зная куда поставить.

– Ставь сюда, – Мария Ивановна убрала бумаги с угла стола. – Сначала нашему гостю, сливок не надо, он предпочитает черный, одну ложку сахара и печенья штук пять, он не обедал, успел проголодаться. Сейчас поговорим, и вас покормят, – ободряюще улыбнулась она мне.

– Я в КГБ? – спросил я.

– Можно и так сказать, – кивнула следователь.

– Чем же удостоился чести?

Девушка поставила чашку кофе и блюдце с печеньем на широкий подлокотник кресла. Я двумя руками взял чашку, отхлебнул, кинул в рот печенье. Вкуса не почувствовал ни того, ни другого.

– У вас два варианта. Либо вы сотрудничаете с нами добровольно. Живете дома, пользуетесь определенной свободой, под нашим контролем, правда. И временами приезжаете сюда на несколько дней. Мы вам придумаем работу с частыми командировками. Участвуете в экспериментах, очень увлекательных, поверьте. Даже неплохо зарабатываете. Либо сотрудничаете не добровольно. Нам придется инсценировать вашу гибель в авиакатастрофе, сбить самолет из Екатеринбурга. Ужас какой. Вы отсюда уже не выйдете никогда и участвуете в экспериментах, но под препаратами и гипнозом.

Подумайте, у вас на размышление три дня, до времени вашего возвращения с фестиваля. Если выберете первый вариант, то сбежать не удастся. Во-первых, ваша семья, во-вторых, чип где-нибудь в печени.

– А мое нападение на Анастасию Петровну?

Демидова сделала пренебрежительный жест.

– Вы все как пауки в банке. Не вы ее, так она вас.

– Как она? Я ей в бедренную артерию целил.

– Прооперировали, жить будет. Ожог лица гораздо серьезнее, но не волнуйтесь, глаза целы.

– Слава богу. Не понимаю, что на меня нашло. А «вы все», имеете ввиду наше рептилоидное прошлое? – догадался я.

– Именно.

– И много нас таких у вас в застенках?

– Хватает. Вы удивитесь, сколько.

– Готов удивиться.

– Пока сказать не могу.

– Вы серьезно относитесь к этому бреду?

– Наша организация очень серьезная сама по себе, и к своим разработкам она относится очень серьезно. Мы давно наблюдаем за вами, а за Анастасией Петровной вообще с начала существования нашего отдела. Лет сорок, где-то так.

– Стояла прослушка, поэтому вы так быстро появились?

Следователь кивнула.

– И то чуть не опоздали. Потеря любого из вас была бы невосполнимой.

– Упс! – подумал я.

На последних глотках понял, что кофе восхитительный, а печенье – супер.

– Мария Ивановна, а если я буду звать вас Машей, позволите?

– Конечно. Что может быть лучше доверительных отношений с подследственным? – следователь улыбнулась.

– Маша, вам говорили, что у вас совершенно обворожительная улыбка?

Глазки у следователя блеснули. Доктор тихонько хмыкнул.

– Маша, наверное, можно даже не говорить, что я согласен? А чип точно будете в печень ставить, не в голову?

– Ну это как наша медицина распорядится. Да, доктор? Сейчас такие технологии, на рентгене не виден, и батарейка не нужна, в организме электричества своего хватает.