Паровозик из Ромашкова

как обкорнанные волосы, светло-белое лицо, испачканное копотью. Почему-то Тихон был

уверен, что она знала лучи совсем иного солнца. Солнца, греющего в несколько раз слабее, чем

ясное светило Алтая. Он было хотел что-то сказать, но слова сразу же таяли, только появившись

на языке. Старик не знал, что ему ответить, с чего начать. Девушка, заметившая волнение

Тихона, улыбнулась ему. Улыбнулась так ясно, что тот на время вернулся в прошлое, чтобы

найти там нечто похожее, светлое. Такой беззаботной и по-детски доброй улыбки он не видел

давно. Ровно столько, сколько не видел самих людей.

– Сейчас откроют, – пробурчал сталкер, так и не сняв свой противогаз.

Рядом что-то щелкнуло, фыркнуло, зашипело. Стена вдруг стала преображаться прямо на глазах.

То, что старик поначалу принял за часть комнатки, оказалось не чем иным, как вратами. Вратами

в Рай. Да, да... Именно туда. Гермоворота, натужно пыхтя и надрываясь, со скрипом

приоткрывались, излучая тусклый свет. Старик стоял, открыв рот, не смея пошевелиться.

Теперь Тихон мог быть спокоен. Он дошел.

– Добро пожаловать, – девушка взяла мозолистую руку старика и вновь улыбнулась ему. – Пора

открывать для себя новый мир...

СИГНАЛЬНЫЕ ФОНАРИ

Скольких проблем можно было бы избежать, если б люди научились договариваться...

От земли шел пар. Душный, травянистый – как всегда бывает перед жарой. Мокрый березняк

обсыхал на солнце после ливня, накрывшего его рано утром. С тех пор как человечество загнало

себя под землю, природа, наконец, смогла отдохнуть и встряхнуться. Никто уже не разгонял

дожди, не расстреливал тучи, не дымил в небо. Черные, серые, красные в полоску трубы

молчали. Некогда направленные в небо словно дула пистолетов – они год за годом одиноко

чернели и ветшали. Трубы, сбрасывавшие отходы в реки, так же безмолвствовали.

Первые годы на земле шли ливни. С грязной, пенистой и мутной водой уносились прочь все

напоминания о человеке и его бесконечной глупости. Тайфуны обрушились на прекрасные

города Европы, Азии, Америки, сметая на своем пути все, что было плохо закреплено. Вода

подтачивала фундаменты, а ограды в парках ржавели и клонились все ниже.

Именно эти дожди пережидали на заброшенной станции радиомаяков трое случайных путников.

В первые дни после катастрофы, пока живо было еще государство, пока оно продолжало

создавать видимость заботы о своих гражданах – все, кто остались на поверхности, пытались

добраться до лагерей беженцев, плотным кольцом охвативших Москву. В тот момент никто еще

не задумывался – как они будут выживать там, однако сразу было объявлено, что в лагеря

попадут не все, только коренные москвичи. Область пускай спасается как знает. Жители

маленького южного эксклвава Москвы даже и не знали, какой счастливый билет им выпал, потому просто спустились в подвалы.

В таком же неведении пребывали и работники Внуковской станции радиомаяков, которая

представлялась соседским подросткам неприступной цитаделью, и будоражила их умы с раннего

детства. За сплошным бетонным забором в зарослях молодых берез, ветки которых свешивались

на улицу, стояли высокие металлические треножники, на вершинах которых день и ночь

светились красные лампы, а вдалеке, сквозь деревья, можно было различить небольшую

двухэтажную постройку. Все знали, что это маяки, и территория принадлежит ближайшему

аэропорту, но и только.

На маленькой улочке со странным названием «Тупиковая» (над этим названием не потешался

только ленивый), где в мирное время звонко и лихо завывали собаки, теперь лишь уныло

скрипели ворота: через два месяца после катастрофы станцию бросили оба дежурных техника и

сторож. Ждать им все равно было уже нечего: никаких самолетов, никаких сигналов, никакого

эфира. Тишина. Цитадель пала.

***

Трое подростков на каникулах – закадычные друзья, хотя зимой они могут и не вспомнить друг о

друге. Паша, Иван и Олег каждое лето гуляли вместе допоздна, плавали в поросшем тиной

пруду, тайком пили пиво в беседке. В тот будний день родители были в городе, и они остались

одни. Навсегда одни. Поначалу страшно – как без мамы? А что с семьей? А в школу надо или

нет… Отсиживаться решили в подвале пашкиного дома: там его заботливая бабушка хранила

консервированные груши и картошку. Через два месяца они уже смотреть друг на друга не могли

– жить в замкнутом пространстве, видеть каждый день одни и те же лица, одинаковые шутки – от

былой дружбы не осталось и следа. Они и внешне были совсем разными, но раньше это так не

бросалось в глаза, а теперь… Долговязый белобрысый Паша все время наступал всем на ноги; вертлявый Олег, и без того не отличавшийся особым здоровьем, очень скоро простудился и

беспрерывно чихал и сморкался; а Иван день и ночь беспрерывно храпел и присвистывал во сне, мешая своим друзьям. Начались придирки, подколы, нарастало раздражение, может, дело дошло

бы и до драки, если б не дождь. Подвал начало подтапливать, и друзья решили попытать счастья

на станции радиомаяков – наверняка, он укреплен серьезнее.

Им повезло трижды – они без потерь добрались теперь уже до заброшенной станции, нашли там