Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании

По всей видимости, представление о том, что парламентские выборы в XVIII в. оказывали стимулирующее влияние на политическую жизнь страны, имеет мало общего с действительностью. Парламент не был связан с современными репрезентативными механизмами и открывал дорогу к власти представителям ограниченного круга знатных семей. Внутри парламента определяющими были патрон-клиентские отношения и родственные связи внутри различных группировок политической элиты. Пэры определяли кандидатуры тех, кто должны были составить большинство в нижней палате. Это превращало палату общин в одну из самых необычных ассамблей Европы. Так, на выборах в 1761 г. борьба велась только за 42 места из 203, принадлежащих городам, и только за 4 из 40, предоставленных графствам. По-видимому, такая ситуация была нормой, а не исключением из правила. Многие места, принадлежащие городам, рассматривались фактически как собственность тех, кто их занимал.223

Система политического представительства, основанная на корпоративных связях, органично дополнялась развитой системой патронажа внутри парламента. На протяжении XVIII в. количество мест в нижней палате парламента, кандидатов на которые определяли члены палаты лордов, постоянно возрастало. Конечно, применительно к данному периоду еще сложно говорить о достоверной статистике, но, согласно данным, приведенным одним из наиболее известных исследователей проблем парламентского патронажа Дж. Кеннона, в 1705 г. пэры контролировали 105 мест в палате общин. В 1747 г. эта цифра возросла до 167 мест, а в 1784 г. – до 197 мест. На протяжении XVIII в. число парламентариев, связанных с пэрами клиентскими узами, возросло вчетверо. В 1784 г. 304 из 558 членов палаты общин были так или иначе связаны с пэрами. Не будет преувеличением сказать, что церемонии открытия парламентских сессий во времена Георгов напоминали семейные встречи.224

Корона и кабинет министров, таким образом, всегда имели необходимый резерв из «гнилых местечек», который мог быть задействован в нужный момент для обеспечения необходимой политической поддержки. Владельцы таких местечек могли продавать голоса избирателей в обмен на выгодную синекуру или политическое покровительство. «Гнилые местечки» служили не только способом обеспечения политического влияния, но и средством обогащения.225

Подобная система политического представительства ставила нижнюю палату парламента в зависимость от лордов. Члены парламента, избираемые от «гнилых местечек», были так или иначе подвержены влиянию политических предпочтений патрона, поскольку именно он организовал проведение выборов и их необходимый результат, нередко оплачивая все неизбежные в такой системе издержки. Хотя клиентские связи вовсе не означали прямую зависимость, однако обстоятельство, что именно они обеспечивали должное поведение парламентариев при проведении голосования по ключевым вопросам текущей политики, не подлежит сомнению.226

Таким образом, система представительства как один из институтов политического участия, существовавшая в XVIII в., превращала парламент в институт политической власти, представляющий не столько избирателей, сколько политическую элиту страны как таковую. Есть все основания предполагать, что политическое представительство было организовано таким образом, что позволяло примерно двум тысячам семей контролировать всю текущую политическую повестку.