Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании

Характерной для такой политической системы практикой является постепенное установление принципа ответственного министерства. Ее начало уходит своими корнями в «Акт об устроении» 1701 г., в котором содержалось положение о том, что все решения, принятые монархом, будут отныне визироваться теми членами Тайного совета, которые дали на это согласие. В английской политической и правовой традиции господствовал принцип, в соответствии с которым «король не может быть неправ», ответственность за принятое решение фактически переносилась на министра, который дал на него согласие. Он, в свою очередь, мог быть подвергнут процедуре парламентского импичмента за действия, не отвечающие интересам определенной политической группировки внутри парламента или страны в целом.256

Следует, однако, помнить, что от документальной фиксации принципа до его практического воплощения, оформленного надлежащей процедурой, прошло длительное время. Поскольку со времен О. Кромвеля утвердилась практика, когда все министры должны были быть членами одной из палат парламента, принцип ответственного министерства мог быть реализован только при наличии парламентского большинства, на которое опирается кабинет министров.257 Сложность здесь заключается в том, что первый вигский кабинет, имеющий такое большинство, был сформирован еще в 1695 г., а последнее вето на парламентский билль относится ко временам правления королевы Анны. Однако практика назначения министров кабинета из членов парламентского большинства не была очевидна до 1835 г. Следовательно, ответственное министерство, как это будет детально показано ниже, представляет собой политическую практику более позднего периода. Такая система является следствием конституционных ограничений, утвердившихся в ходе «конституционной революции» первой трети XIX в., а не прерогативных критериев, характерных для системы управления в XVIII в.258

Усиление роли кабинета министров и постепенное утверждение в политической практике поста премьер-министра также свидетельствовало о постепенной переходе контроля над правительством в руки парламента, что является одной из отличительных особенностей процесса трансформации прерогативных ограничений в конституционные. Ограничение прерогативных полномочий английской монархии в данном аспекте было прямо связано с изменением роли, набора функций и характера деятельности королевского Тайного совета на протяжении «долгого XVIII в.».

К этому времени внутри Тайного совета, число членов которого по средневековой традиции доходило до нескольких сот человек, призванных дать суверену «совет и согласие», выделился «внутренний кабинет» из нескольких ключевых министров. В 1714 г., во время кризиса, связанного с передачей престола Ганноверской династии, Тайный совет в последний раз в английской конституционной практике сместил членов кабинета, обеспечив, благодаря действиям Ч. Тэлбота, герцога Шресбери, необходимый порядок престолонаследия.259

Первые монархи ганноверской династии, не отличавшиеся совершенным знанием английского языка, перестали посещать заседания Тайного совета, положив начало практике управления страной через кабинет министров. На протяжении XVIII в. действующий кабинет министров состоял из пяти должностных лиц, пользующихся личным доверием монарха, один из которых обязательно являлся членом палаты общин. Состав кабинета мог быть и шире, особенно в период военных действий, когда ему стремились придать больший политический вес, или в случае формирования коалиционного правительства, когда таким образом стремились обеспечить коллегиальный характер принятия важных для общества решений. Тенденция к расширению состава действующего кабинета и профессионализации функций его членов стала очевидна во второй половине XVIII в.260

Характерно, что в то время, когда формировалась политическая практика управления страной через кабинет министров и разрабатывались процедурные аспекты его деятельности, современники воспринимали его как неконституционный орган. Такое отношение к кабинету министров является яркой иллюстрацией переходного состояния той политической системы, в которой он действовал. Кабинет министров, в отличие от Тайного совета, уже не являлся исключительным проводником ординарной прерогативы монарха. В то же время, он еще не был поставлен под контроль парламентского большинства в той степени, которая была необходима для придания ему вполне определенного статуса исполнительного органа, ответственного за процесс текущего управления страной.261