Партизанской тропой Гайдара

— Когда ты, Филимон, во весь свой богатырский рост еще под табуретом проходил, — тихо-тихо начал Гайдар, — я в гражданскую здесь, под Киевом, батальоном курсантов командовал... А в Москве... в Москве... в Большом Казенном у меня дом... Квартира там у меня. — Аркадий Петрович поискал что-то в кармане галифе. — Вот ключи.

И всем за Шаповала стало неловко.

— А вдруг и сама Москва еще что скажет? Попробуем, а? — сказал кто-то.

— Батареи сели, — объяснил Степанец. — А другие поди достань... Их раньше и в магазине, бывало, не всегда купишь.

— А ну, кто со мной? — подымаясь, спросил Гайдар. — Земляк, пойдешь?

— Куда? — спросил я.

— В универмаг... — печально усмехнувшись, ответил он. — За батареями...

Пошли вчетвером. Был с нами секретарь райкома комсомола Кислый и еще один парень. Гайдар нес на плече ручной пулемет, с которым не расставался. Пулемет у него всегда был опрятный, чистый. Только запасные диски он оставил в землянке. А на пояс привесил пистолет и гранаты-лимонки. У нас у всех были автоматы.

Не помню, как называлось село, куда мы пришли. Если бы довелось мне побывать в тех местах снова, нашел бы сразу. А название... Разве все деревни, сколько их на пути нашем встретилось, упомнишь?..

Было довольно поздно, когда мы подошли к крайней хате. Из-за ставен пробивался свет. Гайдар шепнул что-то парню, и тот остался у крыльца дозорным.

Мягко нажав щеколду, так что она даже не звякнула, Гайдар с пулеметом под мышкой вошел в хату. Мы за ним.

За столом сидели двое стариков. На лавке — молодежь, так в возрасте до пятнадцати лет.

— Здравствуйте.

— Вечер добрый. Сидайте.

— Спасибо.

Сели. Отдыхаем. Достали табак.

— Вы кто, извините, будете? — спросил, не выдержав, старик.

— Мы свои, дедушка, будем, — ответил Гайдар.

— Коли свои, — обрадовался старик, — может, повечеряете?

Поужинали. Кислый сменил часового. Гайдар спросил у хозяев, есть ли у них дети. Старик ответил, что двое сыновей у него в Красной Армии, а дочка — вон сидит в платочке в углу.

Посмотрели на дочку: лет тринадцати, белобрысая, курносая, с темными глазами. Она, как и остальные ребята, сидела тихо, почти настороженно, изредка перешептываясь с подругой и потрескивая семечками.

— Помешали вам? — спросил ребят Аркадий Петрович.

— Да ни. Что вы? Мы очень рады.

— А если рады, то почему такие скучные?

— Мы собрались, — сказал один парнишка, самый рослый из них, — думали, поговорим, посмеемся, веселее станет. А не весело, потому что война. Скорей бы она, что ли, кончилась.

— Но ведь сама-то она не кончится. Оттого что люди сидели на посиделках и скучали, ни одна война, сколько я знаю, быстрей не кончилась. А потом, представьте: освободят наши всю Украину, освободят вас и спросят: «А что вы, ребята, сделали для народа? Чем помогли ему в трудную пору?..» Что вы им ответите?

Ребята молчали.

— Разобьет Красная Армия фашистов, — продолжал Гайдар. — Станете вы большими. Вырастут и у вас свои дети. Что вы им расскажете, вспоминая тяжелое это время: что сидели на посиделках и щелкали семечки?.. Пионеры среди вас есть? — спросил вдруг Гайдар.

— Есть, — раздался робкий голос.

— Не вижу. Встаньте.

Все встали.

— А комсомольцев, значит, нет?

— Меня приняли в комсомол, — сказал все тот же парень. — Билет не успел только получить: экзамены сдавал. А потом вы зря, дяденька, нас корите. Если бы нам кто сказал, что делать, мы бы сделали. Верно, ребята?

— Верно... Сделали, — подтвердили те.

— И хоть в разведку, хоть в засаду какую, — закончил парень.

— В разведку вам ходить пока не надо, — ответил Гайдар, — хотя, может быть, и придется. В засаду пока тоже. А задание я вам дам. Идите сюда поближе.

Ребята сгрудились вокруг стола.

— Понимаете, там, откуда мы пришли, есть радиоприемник. Каждый день мы слушали Москву. А сегодня нам это не удалось. Иссякли батареи. Без них приемник работать не может. А без вестей с фронтов воевать нам будет и вовсе трудно... Нужно достать батареи для приемника. Вот такие. — И Аркадий Петрович поставил на стол черный прямоугольник с двумя проволочками, который вынул из сумки.

— Где же мы их возьмем? — смущенно и разочарованно спросил парень-комсомолец.

— Если бы мы знали, где их взять, — ответил Гайдар, — мы бы пошли и взяли.

— А у Петьки! — воскликнула хозяйская дочка. — У Петьки есть!

— У какого Петьки? — спросил парень.

— Да у Чернухи. Ну у того, что живет напротив керосиновой лавки. У соседки ихней, тетки Акулины, в прошлом году еще сарай загорелся.

Все обрадованно засмеялись.

— А ты откуда знаешь, что у него есть? — улыбнулся Гайдар.

— Так они же, дядечка, на Первое мая приемник большой купили.

— Вспомнила! — произнес парень. — Приемник этот, Галька, давно уже сдали. Приказ такой был.

— Так ведь я же и говорю, что приемник они сдали! — обрадовалась Галька. — Но ведь про приемник я ничего не говорю. Я про батареи только говорю. А батареи Петька себе оставил. Мне, говорит, они еще пригодятся.

— Откуда же ты, дочка, про такое знаешь? — спросил ее отец.

— Так ведь Манька ихняя третьего дня прибегала. Плачет.

Я говорю:

«Ты чего, Манька, плачешь?»

А она говорит: