Партработник

Манфред окончил двухгодичные курсы переподготовки и получил квалификацию по налогам. Потом устроился в частную фирму в районе Курфюрстендам, в центре бывшего Западного Берлина, где проработал до самой пенсии. Заработал неплохую пенсию. Путешествует с Бригиттой по всему миру, несколько холодных месяцев в году проводя на турецких курортах. «Сейчас мы обычные западные люди», – заключил Манфред.

«Ты хорошо выглядишь, Манфред. Я очень рад за тебя и Бригитту».

«Постучим по дереву», – рассмеялся он.

Весь день перед отлетом назад, в Лондон, я провел у них в квартире. С утра выписался из гостиницы и сразу поехал к ним на Фридрихсхаген. Шел к Манфреду и Бригитте уже как к себе домой. Все было так легко и естественно – будто сто лет их знаю. Так я их и знаю с самого детства, просто как-то все не доводилось заглянуть к ним в гости.

Я попросил Манфреда рассказать о своей работе на посту секретаря комитета СЕПГ в Кёпенике и почему он перешел на работу в ГДРовский ДОСААФ. «Ты знаешь, ГДР была небольшая страна, а тем более в Берлине было очень много желающих пойти наверх. Большая конкуренция. У меня не было связей и в какой-то момент просто надоело сидеть на одном месте, и я ушел замом берлинского комитета Общества спорта и техники. Тут я хотя бы работал вторым человеком в столице. Это лучше, чем в районном комитете СЕПГ», – поделился Манфред. – У нас это общество было более значимым с точки зрения власти, чем ДОСААФ в СССР. В ГДР это было важно, поскольку Общество спорта и техники тесно взаимодействовало с Группой советских войск в Германии».

Манфред сохранил многочисленные приглашения на торжественные мероприятия в гарнизон Советских войск в Берлине и в Советское посольство, приуроченные к разным советским и ГДРовским датам. Он был частым гостем и в Советском посольстве, и в Берлинском гарнизоне ГСВГ.

Вот газета «Индустриальное Запорожье» со статьёй, озаглавленной «Вилькомен, немецкие друзья!», от 6 июля 1975 года с крупной фотографией улыбающегося Манфреда, которому запорожцы подносят традиционный хлеб-соль на рушнике. Манфред был руководителем поезда дружбы с 330 представителями района Берлин-Кёпеник, секретарем комитета СЕПГ которого он тогда работал. «От имени гостей руководитель поезда Дружбы Манфред Буша поблагодарил запорожцев за сердечную встречу. На митинге были исполнены Государственные гимны ГДР, СССР и УССР», – информирует в заключение статья.

Среди многочисленных открыток и грамот меня заинтересовала вот эта – от Группы советских войск в Германии, с круглой печатью с гербом СССР:

ГРАМОТА

НАГРАЖДАЕТСЯ

товарищ Манфред Буша, секретарь районного

комитета СЕПГ Берлин-Кёпеник.

За большой личный вклад в дело укрепления германо-советской дружбы между воинами гарнизона и трудящимися района Берлин-Кёпеник, за активное участие в подготовке к XXVI съезду КПСС и по случаю 63 годовщины Советской Армии и Военно-Морского Флота.

Берлин-Карлсхорст 31 января 1981 года.

По поручению воинов Берлинского гарнизона ГСВГ

Подполковник В. Андреев.

«Манфред, ты отсюда, из Берлина, активно участвовал в подготовке двадцать шестого съезда КПСС!», – с юмором комментирую я. «Да, – смеется Манфред, – видишь, какой я был важной фигурой».

Среди множества фотографий меня, как социолога, особенно заинтересовала та, на которой голова Манфреда в профиль помещена чуть ниже головы Карла Маркса на известном памятнике в Карл Маркс-Штадте (Хемниц) – как бы обе равновеликие головы на памятнике. Понятно, что это шуточный коллаж, подаренный друзьями где-то в 1970-е. «Надо же – у них тоже разрушение авторитетного дискурса», – машинально отметил про себя…

Вечером Манфред отвез меня в аэропорт Шёнефельд – от их дома всего двадцать минут езды. На прощание крепко обнялись. Хлопнул меня по плечу и сказал: «Все, езжай! Напиши, как приземлишься».

В самолете хотел вздремнуть, но не получилось – еще и еще раз прокручивал в голове все, что произошло в эти четыре апрельских дня в Берлине. Манфред, как и мой папа, вынужден был начать все сначала, когда им было за 50. И также, как мой отец, он прожил вынужденную, другую профессиональную жизнь. Смог себя реализовать в ней. Это говорит о качестве личности, об интеллекте. Но все-таки нереализованное поколение. Не выполнившее свою поколенческую программу. И это обидно.

В случае с Манфредом все это наслоилось на то, что их просто бросили. Мы их бросили, СССР, Россия, как хотите называйте. Мы так бережно подбирали этих людей. Их работа, да и жизнь были связаны с Москвой, с огромной страной, которая их предала, забыла. Они, как видно, не пропали. Манфред по-прежнему хорошо говорит по-русски и очень любит Москву – город своей и папиной студенческой молодости.

Зайдя домой, разложил на столе письма, которые передал мне Манфред. Всего три письма из прошлого.

«Здравствуй, Манфред!

Пишу тебе из далекого Даниловского района. Уже месяц работаю здесь вторым секретарем райкома партии. В Среднюю Ахтубу [район Волгоградской области в Заволжье] попасть не удалось по разным причинам. Расскажу, если встретимся.