Парусник № 25 и другие рассказы

Женщины напоминали цветы, вянущие в сумерках. За спиной трещало пламя пожара.

Джина подняла голову и взглянула в его лицо, в полном изумлении. Он поднял ее – она оказалась почти невесомой! – и направился к окну.

Проблема! Теперь Дон воплотился и вынужден был подчиняться законам физики, в том числе гравитации… Он не мог безопасно спрыгнуть с десятиметровой высоты – для него это было так же невозможно, как для Джины.

Дон подумал о крыше. Материализовавшись на крыше, он оторвал старую антенну и опустил ее так, чтобы она висела рядом с окном.

Он снова воплотился на втором этаже, где густой дым уже почти не позволял ничего видеть. Завернув Джину и Айвали в занавески, он согнул антенну петлей вокруг талии Джины и опустил Джину на землю, после чего мысленно перенесся вниз, освободил ее от антенны и проделал ту же процедуру, чтобы вызволить Айвали Трембат. Затем он вынес обеих через калитку заднего двора на свежий воздух, в переулок, и попытался остановить взмахом руки проезжавшую мимо машину.

Водитель игнорировал его жестикуляцию. Тогда Дон материализовался рядом с ним, на пассажирском сиденье. У водителя отвисла челюсть, он испуганно выдавил что-то неразборчивое.

«Остановите машину! – сказал Дон. – Нужно подобрать пострадавших».

Водитель кивнул, хотя все еще не мог членораздельно говорить. Дон положил двух женщин на заднее сиденье: «Отвезите их в отделение скорой помощи».

«Ддда-да… сию минуту».

Дон освободился от оков реальности и облегченно вернулся в потусторонний мир.

XIX

Полиция арестовала всех «христианских крестоносцев», личность которых удалось установить; на следующий день каждого из них оштрафовали на 100 долларов. Получив строгий выговор от судьи, они вывалились гурьбой на улицу и тут же затянули свой гимн, «Вперед, воины Христовы!»

Преподобный Уолтер Спеделиус попытался арендовать лекционный зал в Орандж-Сити, но ему отказали. Он созвал массовый митинг на ферме некоего Томаса Хэнда, на окраине города. Там, на обширном пустыре, озаренном восемью огромными кострами, преподобный Спеделиус взял горящий факел и перенял эстафету Хью Бронни.

«Воистину говорю вам, братья мои! – восклицал он нараспев звонким гнусавым голосом заядлого проповедника. – Брат Хью жил и умер, как истинный христианский святой мученик, как средневековый крестоносец! Он отдал свою земную жизнь, чтобы указать нам праведный путь – так же, как две тысячи лет тому назад Иисус Христос – о да, Иисус Христос! – сделал то же самое. И, братья мои, воистину говорю я вам, Хью Бронни – Воинствующий Хью Бронни – он с нами, здесь и сейчас! И воистину говорю я вам, братья: мы оправдаем его веру, мы будем бороться во имя Иисуса и Моисея, во имя пророка Ильи и во имя пророка Хью Бронни – будем бороться, пока в нашей чудесной стране не настанет Царство Небесное…»

Христианские крестоносцы стали сенсацией; теперь среди слушателей теснились репортеры и фотографы – вести о новом крестовом походе публиковались в газетах и журналах по всем Соединенным Штатам. Сегрегационисты, антисемиты и приверженцы движения «Америка прежде всего» присоединились к крестовому походу.

Оппозиция встревожилась. Дюжина либеральных организаций осудила новое движение, в крупнейших газетах появились редакционные статьи, резко критиковавшие «воинствующего проповедника» Хью Бронни, Уолтера Спеделиуса и Христианский Крестовый Поход. В этой суматохе о Счастливчике Доне Бервике почты забыли. Его эксперимент перестал быть сенсацией.

XX

Дональд Бервик жил и двигался во вневременном пространстве. Он осознал, что его нечто куда-то притягивало, как магнит – и, так как он был не более чем мыслью, прозябавшей в необъятном сочетании всех когда-либо существовавших мыслей, он откликнулся.

Его звала Айвали Трембат. Она сидела с Джиной в гостиной старого дома Марсайла.

Дон взглянул в лицо колеблющейся души, ступни которой коренились в телесном гомункуле Айвали. Душа произнесла: «Освободи меня, Дональд, и займи мое место на какое-то время, а я стану блуждать вокруг – когда ты захочешь удалиться, я вернусь…»

Это было странно – говорить устами Айвали, слышать ее ушами. Координация зрения и мышечных движений при этом казалась невозможной.

«Привет, дорогая моя!» – сказал Дон.

«Привет, Дон. Как у тебя дела?»

«Очень неплохо. Здесь все именно так, как я ожидал. У меня есть снимки для Келсо».

«Дон! Мне тебя ужасно не хватает».

«Мне тебя тоже не хватает, Джина…»

«Ты помог нам спастись от пожара. Ты воплотился».

«Да».

«Это очень трудно?»

«Тогда это было нетрудно. Я был на гребне интенсивности. Сейчас я уже не так силен».

«Не понимаю, Дональд».

«Я тоже не понимаю. Но чем я сильнее, тем легче для меня материализоваться».

«Ты ослабел потому, что люди больше не думают о тебе так часто?»

«Да. Кажется, что так оно и есть, более или менее».

Голос Джины задрожал: «Значит, Хью очень силен в загробном мире?»

«Да, – отозвался Дон. – Я его видел. От него исходит эманация могущества. Ты бы его не узнала».

«И он… остался таким же негодяем, каким был на Земле?»