Паштет

— Кого выход? — удивился Шелленберг, который хоть и дремал по солдатской привычке в любой подходящий момент, но ухо держал востро, просто эльф какой-то.

— Московитов — сказал очевидную вещь Паштет. Оказалось, что очевидную только для него, потому как пушкари переглянулись.

— С какой стати? У них давно есть береговые земли у моря. До самой реки Стрелька. И давно — там еще новгородские земли были, даже пара крепостей стоит — ответил удивленно Хассе.

— Так слыхал. Если не за выход — тогда за что?

— Дерптская дань — зевнул 'Два слова'. Видно было, что это настолько известный факт в этом мире, что, пожалуй, больше можно удивить заявлением, что солнце греет, а лед холодит.

— Первый раз такое слышу — признался попаданец, чертыхаясь про себя в который раз.

— Господи светлый, известное же дело! Дерптский епископ обязался платить ежегодную дань псковскому герцогу, то есть — князю, как их тут называют. Сам этот князь был потом вассалом Господина Новгорода, а Новгород встал в вассалитет Москве и тамошним королям, то есть царям, разумеется. Значит дерптская дань должна идти царю, а ее не платили уже больше ста лет. Так что ничего удивительного. Беда только в том, что орден уже сильно одряб, войну проиграл, и сейчас ушел всеми землями в вассалы к поляцкому королю, так что каша заварилась большая. Мы потому и подались к Йохану, что в Ливонии очень просто сдохнуть, а деньгами там не пахнет вовсе, того и гляди, попадешь кому большому под пяту. Тут будет спокойная сытая служба.

Канонир откашлялся, прочищая глотку и густым баритоном весьма мелодично пропел куплет, который в вольном пашином переводе получился таким:

Русский, Немец и Поляк

Танцевали краковяк.

Танцевали не спеша,

Наступили на мыша.

— Не понимаю опять. (Тут Паша чуть не ляпнул, что в учебнике истории вроде было по-другому и уж совсем непонятно — почему русские отдали сверхвыгодную морскую торговлю в руки Ганзе, как называли союз немецких портовых городов. Вовремя ухватил себя за язык).

— Что тебе непонятно, Пауль? — плднял бровь Хассе.

— Почему московиты не построили порт сами? Как Даннлинн или Ригу?

— Даннлинн? — уточнил сонный Шелленберг, гревшийся на солнышке как большой, сильно потертый, но боевитый кот. Кот, комфортно сидевший в седле, словно в кресле на веранде.

— Ээ… Даннлин! Датский лагерь! Ну, Таллин? О, Ревель! — копаясь в пыльных залежах на чердаке своей памяти сообщил Паштет.

— Это просто! — сказал 'Два слова' и заткнулся, черти бы его драли!

— Точно! Новгородцы могли построить порт давно, но для такого дела им по уставам города надо было поручить это приглашенному князю, потому как сами отцы — старейшины договориться не могли, боясь, что один из больших родов сумеет перехватить все деньги, потому только для временного князя эта задача. По той же причине и князю своему это поручить побоялись — вот и остались на обочине без портов. Основная прибыль — Ганзе. А Йохану тоже не нужен порт на новгородских землях, ему усилять их совсем не охота, они и так под Польшу норовят или под Ганзу встать. Проще получать дань, а что нужно — пойдет через Ревель или англичане привезут. Там хитрости полный воз, но это и прекрасно, что русские сами себя перехитрили, нам же проще.

— Так новгородцы не добровольно под Москву пошли?

— Ты шутник! — отметил Шелленберг.

— Как же, добровольно. И воевали и бунтовали сколько раз. Но Москва сильнее — и на войне и в деньгах. Потому и одолели московиты, что в Великом Новгороде одеяло каждый на себя тянул, у семи нянек детя без пригляда. Да и воюют московиты умело, хитрые они, черти — сказал Хассе и перекрестился, явно опасаясь, что враг рода человеческого услышит свое название и явится легионом за душой солдата.

— Не знал — признался Паша.

— С луны упал! — констатировал очевидное Шелленберг, хихикнув.

— Хочешь жить — вертись, как ошпаренный! Московиты — вертятся — пояснил Хассе.

Паштет усмехнулся, вспомнив интернетные заклепочные споры на тему военной истории, которые как нельзя лучше обобщались детским вопросом: 'Если слон на кита нападет — кто кого заборет?' и спросил:

— И что, московиты победили бы даже швейцарцев?

Шелленберг иронично хрюкнул и вроде как подавился, а старший канонир и бровью не повел. Ответил уверенно:

— Само собой разумеется. В одном бою, может эти горные дикари и победили бы. Швейцарцы хороши таранным ударом доспешной пехоты. Но если не один бой — то их быстро бы охолостили. У них нет конницы, нет стрелков, лучников и пушкарей. Вроде бы слышал, что мушкеторы есть, но если и так, то очень мало — все там — пикинеры. Пешие копейщики.

Мне рассказывали в Новгороде, как московиты в прошлом разгромили новгородскую рать — новгородцы выставили тяжелую бронированную конницу, а царские стрелки выбили им всех лошадей, перебив издалека стрелами из луков и болтами из самострелов. Ну и все, спешенный тяжелый кавалерист — просто мишень. Тут такие расстрояние и просторы…

— Тысячи моргов! — кивнул Шелленберг.